Дикое море
Шрифт:
Я замираю.
— Хотелось.
— И что бы ты сделала?
— Сбежала, — произношу я почему-то холодно и резко.
Перед мысленным взором всплывают образы отца и Зи. Я гоню их прочь. Их здесь нет.
— Эй, — ласково шепчет он мне в шею, — и это привело тебя сюда.
Расслабляясь, я киваю:
— Именно.
— Что тебя здесь держит?
Я обдумываю его вопрос. В свое время Стеффан. Я верный друг, но он потерял мою верность раз и навсегда, распустив руки. Работа в магазине временная, только ради того, чтобы поддержать мое увлечение
— Прямо сейчас — ты.
— Значит, ты не уедешь? Ну знаешь, если у нас все получится? А как думаешь, ты могла бы все бросить, чтобы начать заново? — спрашивает он.
Его слова пронизаны надеждой. Робкой. Зыбкой. Тревожной. Но надеждой.
— Думаю, могла бы. А ты?
Его зубы прикусывают кожу на моем плече.
— Сбежал бы с тобой куда угодно.
— Ты пьян, — говорю я со смехом.
— Пьян тобой.
Он щекочет мой живот, и я хохочу. Я вырываюсь, визжу и пинаюсь, пока он не припечатывает меня к кровати под собой. Я тяжело дышу. Мы смотрим друг другу в глаза.
— Моя тяга к тебе становиться все сильнее и сильнее. Хэли, я не могу тебя покинуть.
Я высвобождаю ноги и обвиваю их вокруг него. Я хочу почувствовать его внутри себя. Хочу почувствовать болезненно обжигающий жар его тела внутри моего. Я тоже зависима от него.
— Так не делай этого, Мэдден Фин. Пожалуйста, никогда не покидай меня.
*
Мы провели четыре блаженных недели в нашем мирке. Я уволилась из «У Фрэнни» и проводила все время, свободное от сна, в объятьях Мэддена. Он все реже и реже ходил в клуб. И сократил свои визиты туда до такой степени, что я начала волноваться, как бы там на него не обозлились. Стеффан, к моему немалому удивлению, вообще прекратил общение со мной. В общем, как я уже сказала, блаженное время.
Но сегодня Мэдден сам не свой.
— Все хорошо? — спрашиваю я, облизывая ложку, которой помешивала спагетти.
Он опирается бедром о столешницу и запускает пальцы в растрепанные полосы. Сегодня он просто до невозможности сексуален в выцветших дырявых джинсах с низкой посадкой, и без рубашки. Каждый изгиб его мышц молит о поцелуях, но вместо этого, я провожу языком по верхней губе. Он сощуривает глаза, наблюдая за моим ртом, прежде чем произнести:
— Нет вообще-то.
На его красивом лице мелькает обеспокоенность.
Я вздрагиваю в преддверии ощущения неизвестности, но вымучено улыбаюсь. Может я сделала что-то не то и он разозлился? Или он просто устал от меня? Может я посредственная любовница?
— В чем дело, Мэд?
— Я хочу отсюда уехать. Вместе с тобой. Чтобы мы могли начать жизнь на новом месте, где никто нас не знает. — Его голос звучит грубо, но я слышу боль в его словах.
— Звучит потрясающе, — отвечаю я, обнадеживающе улыбаясь.
— Но…
У меня колотится сердце.
— Но не слишком?
— Мы не можем начать новую жизнь с тайн. Я рассказал тебе свои. Все, кроме одной, — говорит он хрипло. — Но хочу рассказать и ее.
Ничего не могу с собой поделать, но думаю о своем прошлом. Мы никогда особо не поднимали эту тему, но если он расскажет, что его гнетет, то вправе ждать того же и от меня. Когда я ушла два года назад, то поклялась похоронить ту часть меня. Сжечь воспоминания и притвориться, будто этого никогда не было.
— Тебе не обязательно мне рассказывать. У нас все хорошо. И будет хорошо, — выдаю я, выключая плиту.
Его глаза темнеют от беспокойства. Я вижу, как он разглядывает меня, ища ответы, которые я не в состоянии дать.
— Не будет. Из-за того, кто я есть. Тебе нужно узнать эту часть меня, и если ты решишь уйти…
— Я никогда тебя не брошу, — клянусь я.
Он усмехается.
— Не давай пока таких обещаний, красотка.
Спустя час мы, рука об руку, молча бредем к пляжу. Поскольку пляж находится очень уединенно, то мы даже не стали заморачиваться по поводу одежды ради прогулки к океану, все равно в итоге ее скинем, когда доберемся до воды. Стоит нам подойти к кромке воды, как он вынимает руку из моей руки и штурмует волны. Его кожа потемнела, ведь он столько времени проводит здесь со мной. Я смотрю на его позолоченную задницу, пока он не ныряет.
С нервным вздохом, я ныряю за ним. Как только мы оказываемся на глубине, я ложусь на поверхность воды, погружая в океан волосы. Когда я поднимаю голову, он угрюмо смотрит на меня. На краткое мгновение я поддаюсь панике. Что он видит? Один мимолетный взгляд по сторонам говорит мне, что бояться нечего. Все в норме.
Он обнимает меня и тянет ближе к себе. Наши губы сразу же воссоединяются в жадном поцелуе, а потом он слегка отстраняет меня. По его вискам стекают ручейки воды, темные волосы свисают над бровями, а уголки губ чуть опускаются, придавая его лицу хмурый вид. Что бы его не огорчило, меня это тоже расстраивает. Я готова вот-вот разрыдаться.
— Итак, ты в курсе, что я усыновлен, да?
Я киваю, пожевывая нижнюю губу.
— Не знаю откуда я взялся и что я вообще такое. Моя приемная мама говорит, что ей особо ничего неизвестно. Она просто заботилась обо мне. По правде говоря, мне кажется, что она усыновила меня незаконно. Понимаешь…
— Да?..
Он вновь меня целует, словно я могу раствориться только от мысли о том, что он хочет мне рассказать. Но все ведь не может быть так плохо, правда?
— Мне кажется, я не человек. — В его голосе слышна грусть, даже горечь.
У меня перехватывает дыхание.
— Я… эээ…
— Выслушай. Я другой. Я бы хотел показать тебе, но Богом клянусь, ты наверняка психанешь и тут же свалишь подальше. Хэли, ты мне нужна, — он почти молит, — пообещай, что останешься.
Я сглатываю большой комок эмоций, застрявший в горле.
— Обещаю.
Опять поцелуй.
— Я покажу тебе, это проще всего.
Слезы наворачиваются на глаза. Мое сердце становится все больше и больше с каждой секундой, и в любое мгновение может взорваться. Это не может быть правдой. Это не может быть гребанной правдой.