Дикое поле
Шрифт:
Тело тоже может стать страшным оружием — так любил говорить своим ученикам монах Сильвестр, обучая их премудростям рукопашного боя. Жилистый и поджарый, он не раз поражал отроков своим умением: играючи перебивал ударом стопы толстые слеги, руками ломал подковы, с завязанными глазами точно попадал кулаком в болтавшийся на веревке глиняный кувшин, на лету пробивал пальцами подброшенные тыквы и не боялся безоружным выйти против нескольких вооруженных противников, даже конных.
«Безоружный, но умелый все может, — бывало, посмеивался Сильвестр, показывая учеником испытанные веками приемы. — И конного спешит, и оружие
Не ожидавший нападения турок мгновенно сложился пополам и осел на землю, но тут же завалился на бок и затих. Кузнеца Тимофей просто оттолкнул, а сам резко отпрыгнул в сторону. Еще никто не успел понять, что произошло, а он уже сбил с ног одного из стражников и выхватил у него из ножен акинак — тяжелую саблю с загнутым расширяющимся концом. [25] Второй стражник получил удар ногой в лицо и рухнул рядом с первым. Ну, кто здесь недавно с презрением называл казака рабом?
25
Здесь автор ошибается. Акинак — это короткий прямой скифский меч. В описываемое время уже стал древностью. (ПримечVened-а)
Вскочив на возвышение, Тимофей взмахнул саблей. Тонко свистнула остро заточенная сталь, и обещанная смерть нашла надсмотрщика: тело упало на прокаленные солнцем камни, а окровавленная отсеченная голова отлетела и бухнулась на колени одного из работорговцев.
Сеид тонко завизжал, как слепой, выставил перед собой руки и шустро кинулся в толпу. Чинно сидевшие вокруг купцы вскочили и бестолково заметались, не зная, где спрятаться от бешеного урус-шайтана. О, Аллах, зачем только этот дурак Джафар позволил снять с него цепи?
А Тимофей уже достал второго убийцу, насквозь проткнув его клинком. Третий кинулся наутек, но казак в два прыжка настиг его и одним ударом надвое развалил бритую голову. В мановение ока вокруг Тимофея образовалось пустое пространство: никто не хотел рисковать жизнью, подставлять шею под сверкавшую в руке урус-шайтана саблю. Казак понял, что внушает татарам почти суеверный ужас, и смело двинулся вперед — он решил прорваться к морю и захватить лодку. Но к морю пешком не добежать, поэтому в первую очередь надо добыть коня.
На выходе с площади образовалась давка. Работорговцы стремились поскорее оказаться подальше и ломились, напирая на стражников, которые расталкивали их, чтобы добраться до русского и убить его. Наконец им удалось продраться через толпу испуганных купцов. Лучники быстро выдернули из колчанов стрелы и положили на тетиву. Луки натянулись. До уруса не больше трех десятков шагов, а на таком расстоянии только слепой не всадит в цель стрелу.
Тимофей замедлил шаг: напротив него выстроились в ряд семь лучников. Татары — меткие стрелки, и спрятаться от их стрел здесь просто некуда. И увернуться не успеешь, они могут спустить тетиву не разом, а по очереди, учитывая промахи выстреливших раньше. И нет щита, чтобы прикрыть голову и грудь. Неужели конец? Он сумел отомстить за вчерашнюю резню, но и сам ляжет на площади невольничьего рынка. Наверно, пора проглотить сбереженный им знак тайного братства? Казак языком вытащил из-за щеки маленький золотой цветок,
Широко раскинув руки, жирный турок встал грудью перед лучниками, закрыв собой урус-шайтана. Лицо Джафара было смертельно бледным, пот струйками стекал по вискам, двойной подбородок мелко дрожал.
— Нет! Нет! Стойте! — закричал он срывающимся голосом.
— Он помешался, — пробормотал кто-то из работорговцев, сгрудившихся за спинами стражников.
— Отойди! — заорал старший стражник. — Он убьет тебя!
— Нет! — с решимостью обреченного завопил Джафар. Опустив одну руку, он выдернул из-за пояса большой кошелек. — Живым! Возьмите его живым! Я дам три золотых!
Натянутые тетивы немного ослабли. Три золотых — хорошие деньги!
— Четыре золотых! — Джафар встряхнул кошелек, и звон золота заставил натянутые луки опуститься.
Турок тут же юркнул за спины стражников, торопливо прикрывшихся щитами. Но идти на сближение с русским им все равно не хотелось, даже за четыре золотых. Зачем покойнику деньги?
— Арканы! — скомандовал старший.
Петлю первого аркана казак ловко рассек саблей на лету, от второй петли увернулся, а третья упала на землю. Но тут же в воздухе вновь зашелестели веревки: сзади бросил аркан уцелевший слуга Джафара, с крыши тюрьмы Тимофея пытались заарканить успевшие забраться туда подручные Сеида, еще четыре аркана бросили стражники.
Головин вертелся юлой, но одна петля уже захлестнулась на правой руке, сжимавшей саблю, а вторая упала на плечи. Он сумел скинуть ее, но набежали стражники, ударили древками копий в живот и по ногам, а за конец захлестнувшего правую руку аркана, что было сил, рванули сразу двое татар, бросив казака на землю.
— Живым! Живым! — топая ногами, истошно орал Джафар — Вяжите его! Крепче вяжите!
Тимофей отбивался руками и ногами, кусался, стряхивал с себя навалившихся татар, но ему сначала стянули веревками ноги, а потом и руки. Вскоре он валялся в пыли, окруженный разъяренными работорговцами, — мстя за пережитое унижение страхом, они плевали ему в лицо, пинали ногами и орали, брызгая слюной:
— Смерть! Смерть ему!
— Выжечь глаза — и на кол!
Растолкав их, Джафар велел стражникам поднять пленника и отнести к его повозке. Но работорговцы воспротивились, загородили выход с площади.
— Он должен умереть!
— Первым умрет тот, кто попробует задержать меня. — Джафар вытащил из-под полы халата большой пистолет и направил на купцов. — Ну, кому нужна еще одна дырка в голове? Сегодня я делаю их бесплатно!
Такого работорговцы от него не ожидали. Неохотно расступившись, они пропустили стражников, уносивших связанного Тимофея, и прикрывавшего их сзади турка с пистолетом.
— Шакалы! — презрительно плюнул им под ноги Джафар. Работорговцев он не боялся: самое страшное уже позади. Он сумел получить пленника живым, а если с ним что-нибудь случится после, в том не будет вины Джафара.
И вообще, что такое стражники с их луками и стрелами и даже урус-шайтан с острой саблей по сравнению с гневом Фасих-бея? Детские забавы! Если евнух прикажет наказать тебя за нерадивость, то смерть покажется райским наслаждением. Лучше разок рискнуть шкурой, чем попасть в лапы палачей Фасих-бея.