Дикое сердце ветра
Шрифт:
– Смотри, иная баба любого нечистого переплюнет по вредности, - рабочие развеселились. Напряжение постепенно покидало их.
– Господин Гисари, сделаем так, как вы скажете, - заверил его Свирт.
– Куда идти?
– Подождите. Завтра этим займемся. Сегодня работали весь день, - Бартеро встал.
– День, ночь - все одно, - недовольно отозвались люди.
– Полгода тьма!
– Ничего не поделаешь, - Бартеро надел шапку и маску.
– Вот что, - вспомнил он.
– Ирзен пусть отсыпается пару суток. Я сделал все, на что был способен. Но
Он вышел в метель. Придушить давно никого не хотелось, но постоять на воздухе не мешало - силы быстрее восстановятся. Завтрашний день обещал быть интересным.
Ночью ему чудился чей-то шепот. Сумбурные яркие сновидения сыпались разноцветным бисером. Последнее, что инженер запомнил, были сани, запряженная крупными белыми собаками. Звеня бубенцами на упряжи, они неслись над заснеженной равниной, над морем с наползшими друг на друга, да так и смерзшимися льдинами. Всполохи оранжево-зеленых полярных сияний освещали им путь…
– Бартеро!
– Висерн тряс его за плечо.
– Бартеро, хорош дрыхнуть. Тут у нас такое произошло!
Он нехотя открыл глаза и сел на кровати. От высокого воротника вязаного свитера шея нещадно чесалась. Голова после спасения Ирзена была пьяно-тяжелой, и плохо соображала.
– Я сейчас.
Он вразвалочку прошествовал к умывальнику, освежил лицо. Лезть в кабинку автоматического душа не хотелось. Холодно и некогда.
Пока Висерн терпеливо ждал, когда куратор окончательно проснется, в домик валились Эдвараль и Эрг, сопровождаемые шлейфом холода.
– Поймаю лично, пристрелю!
– только и бросил Эдвараль, стаскивая шапку.
– Что там?
– Зверюга какая-то прокралась на склад, раскурочила ближайшие к выходу ящики с консервами, потаскала мороженое мясо. Много. И самое пошлое - метель следы подчистила!
Обидно. Четыре дня назад трое саней с продовольствием прибыли с базы.
– Про птичку слышали?
– Бартеро налил себе остывший кофе.
– Как же! Весь лагерь гудит, - Висерн порылся в коробке, доставая сигареты.
– Но это не она склад разгромила, если, конечно, у нее не отросли проворные передние лапы.
– Не представляю, что за зверь забрался так далеко на ледник, - пожал плечами Бартеро, не переставая жевать.
– Мы же забрались, - Эдвараль выжидающе смотрел на куратора.
– Что?
– поднял на него глаза Бартеро.
– Пошли бабу изо льда спасать. Вдруг и вправду оживет, - подмигнул завхоз.
– Сам знаешь, мы больше полутора лет в этом облюбованном нечистым месте…
Да, вести в маленьком лагере распространялись порой слишком быстро.
На высвобожденную изо льда женщину сбежались посмотреть все. Работа остановилась. Каждый считал своим долгом прокомментировать ее внешность и одежду.
Болотно- зеленое платье, похоже, шерстяное, расширяющееся ниже колен, доходило до щиколоток, украшенных широкими золотыми браслетами. Оголенные плечи и руки до запястий покрывали узоры татуировок. В ушах болтались многочисленные ниточки
– Прекрасный образец древней культуры!
– ахнул их новый археолог.
С превеликой осторожностью женщину перенесли в домик и уложили неподалеку от включенной печи.
– Странно, она не плавала в воде, как другие трупы, не лежала, а сидела, словно ожидая своего конца, принимая его неизбежность, - Бартеро пристроился рядом с оттаивающей находкой, не чувствуя в ней жизни, но еще надеясь на чудо.
Пробравшийся в дом к начальству Свирт тоже наблюдал, лез с советами, как будто являлся величайшим специалистом по разморозке.
– Вы ее подергайте за волосы. Если больно сделать - точно очухается.
– Зверя так и не поймали. Я поручил делать обход складов каждый час, - доложил Эдвараль, присаживаясь рядом.
– Смотрят по двое. Завтра составим график ночных дежурств.
– Может, и поможет, - Бартеро вздохнул. Он уже почувствовал - женщина не оживет, но не стал лишать своих товарищей возможности убедиться в этом лично. Сам он сбежал на свежий воздух.
Следующий месяц он работал, как безумный, не допуская для себя поблажки, вместе с рабочими брался за пушку и шел расчищать скованные холодом кварталы. Усталость не давала пути злости и раздражительности, гнала прочь тяжелые мысли. С ними уходила и полярная зима.
Все чаще показывающееся из-за туч солнце заинтересованно подглядывало за процессом, ревниво сравнивало - не соперничают ли лучи тепловых пушек с его собственными, любовалось освобождающимся городом, играя всеми цветами на тонкой наледи, успевшей образоваться на камнях после улегшихся метелей. Стайками сказочных фей взлетали снежинки, порхали в обнимку с ветром, липли к солнечным очкам масок рабочих.
Бартеро то и дело останавливался полюбоваться оживающим городом. Его улыбку под маской никто не увидит, и это хорошо. Ошеломляющая красота древней архитектуры влюбляла в себя с первого взгляда, будила, казалось, навсегда погасшие за суетой дней чувства.
"Люди должны знать, что они потеряли", - все больше убеждался инженер и сильнее сжимал в руках тепловую пушку, вдавливал курок, направляя поток жара на синеватый лед, коконом скрывающий очередной шедевр погибших зодчих.
"Тебе нравится моя вотчина?" - вдруг коснулась его разума мысль. Чужая мысль, колючая, шершавая, точно растрескавшаяся, пересохшая кожа.
Бартеро вздрогнул, обернулся. Никого. Рабочие трудятся с другой стороны здания. Вокруг пустынный квартал богато украшенный каменной резьбой красно-коричневых и вишнево-лиловых высоких домов. С фронтонов и наличников свисает бахрома снега…
"Нравится, вижу", - прошелестело совсем рядом.
Солнечный луч скользнул по высящийся впереди глыбе льда. Миллионом граней вспыхнула замороженная вода. А в глубине, точно на большом экране высветилась фигура человека.
Бартеро тихо охнул и отступил назад. Еще один утопленник? Как та дама? Нет, этот живой. Живой?!