Дикое шоссе
Шрифт:
— Не надо. Просто… прекрати.
— Что прекратить?
— Прекрати извиняться, — рявкнул я. — Мне не нужны твои гребаные извинения.
— Не бери в голову. — Она подняла руки и встала со стула, оставив фланель перекинутой через подлокотник. — Я позволю тебе вернуться к работе. Очевидно, я тебе мешаю.
Она была уже в двух шагах от двери, когда я вскочил со стула и погнался за ней.
— О нет, не надо. — Я схватил ее за локоть и развернул лицом к себе. — Ты не сможешь убежать от меня.
— Ты только что набросился
— Ну, а я не хочу остывать. Мне плевать на эту драму. В кои-то веки было приятно тебя увидеть. Настоящую тебя, без всего… — я взмахнул запястьем, обводя ее тело вверх и вниз, — этого.
— Без одежды? Уверена, что прошлой ночью ты видел меня без одежды.
— Нет. — Я нахмурился. — Без доспехов.
— О.
— Будь откровенна со мной. — Я придвинулся ближе, положив руки ей на плечи. — Если больше не с кем, будь искренней со мной.
Она опустила взгляд.
— Я не знаю, как.
— Знаешь. — Я приподнял пальцем ее подбородок. — Прошлым вечером была.
— Сначала у меня был нервный срыв, а потом я практически умоляла тебя затащить меня в постель. А сегодня утром я проснулась одна. Не то чтобы я винила тебя за то, что ты сбежал тайком. На твоем месте я бы тоже не хотела разбираться со своим бардаком.
— Подожди-ка. То, что я ушел сегодня утром, никак не связано с тем, что ты плакала прошлым вечером. — Она была такой соблазнительно обнаженной в той постели. Причина, по которой я ушел, определенно не в том, что она сняла свои доспехи.
— Конечно, — сухо сказала она.
— Это правда. Я ушел сегодня утром, потому что изо всех сил старался держаться от тебя на расстоянии, Джемма.
Другая женщина, возможно, разозлилась бы на меня за это замечание. Но только не Джемма. Ее взгляд смягчился, а плечи расслабились.
— Могу я сделать еще одно признание?
Я кивнул.
— Ты заставляешь меня испытывать разные чувства.
— Ты говорила мне об этом прошлым вечером. Разве это не то, чего ты хотела?
— Да, — прошептала она. — Но от этого не становится менее страшно.
Ей нечего было бояться, когда дело касалось меня. Она не могла сделать ничего такого, что заставило бы меня думать о ней хуже, осуждать ее или испытывать к ней неприязнь.
Разве что снова уйти, не попрощавшись.
— Могу я кое в чем признаться?
Она кивнула.
— Да.
— Я боюсь подходить к тебе слишком близко, потому что знаю, что в конце концов ты уйдешь. — Это был только вопрос времени.
— К чему это нас приведет? — спросила она, не отрицая того, что, как мы оба знали, было неизбежным.
Я пожал плечами.
— Понятия не имею. Хотел бы я сказать, что буду держаться подальше от тебя и от этой хижины, и мы могли бы покончить с этим. Но я этого не сделаю.
— Я не хочу, чтобы ты держался подальше от меня и от хижины, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Что, если мы будем вести себя непринужденно?
— Отличное предложение. Но ты должна знать, что в ту минуту, когда моя мама или бабушка увидят нас вместе, о непринужденности можно будет забыть.
Я бы не стал возражать, если бы бабушка перевезла Джемму в мой дом, придумав какую-нибудь дурацкую отговорку, что в хижине слишком холодно, или она слишком изолирована, или слишком мала для одинокой женщины зимой.
— Тогда пусть это останется между нами, — сказала она. — Правда я уже сказала Кэтрин.
— Она единственный человек на этом ранчо, который умеет хранить секреты.
— Тогда решено. — Джемма подмигнула и отступила на шаг. — Еще увидимся.
— Что? — Я попытался поймать ее, но она уже пятилась назад. — Ты уходишь?
— Разве ты не работаешь?
— Да. — Но я не хотел, чтобы она уходила. Была суббота, и вместо того, чтобы сидеть за своим столом, я хотел провести с ней немного времени. — Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
Она бросила на меня любопытный взгляд, но, когда я повернулся и направился в офис за ключами от машины, курткой и ее фланелью, она последовала за мной.
Джемма подыграла мне, не засыпая меня вопросами, пока я вел ее к своему грузовику. Она спокойно сидела на пассажирском сиденье, выражение ее лица было спокойным, когда мы отъезжали от конюшен к месту, где вскоре должно было быть построено новое расширение Ранчо «Грир».
Когда я подъехал к краю гравийной дороги, которая тянулась вдоль всего нового участка, она огляделась и спросила:
— На что я смотрю?
— Видишь это прямо там? — Я указал на открытое поле за ее окном и большой сарай вдалеке. — Я только что купил это место.
— Здорово. Это милое местечко.
Дом был красивым, а расположение — идеальным, с ровными широкими полями.
— Мой риелтор позвонила мне прямо перед тем, как ты пришла в офис, и сказала, что покупатели приняли мое предложение. Ты первая, кому я сообщил об этом.
— Я выбрала удачный момент.
— Нет, не только сегодня, — поправил я. — Вообще. Я никому не говорил, что высылаю предложение.
Ее глаза расширились.
— Никому?
— Нет.
Тяжесть того, что я сделал, легла мне на плечи. Я так отчаянно хотел принять решение без споров и консультаций, что втайне купил землю. Мой план состоял в том, чтобы использовать капитальные резервы ранчо, чтобы заплатить цену в три десятых миллиона долларов. Деньги были на месте, и я мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Но мне следовало предупредить свою семью, прежде чем брать на себя такие серьезные обязательства.
Дерьмо. Что это говорит о моем доверии к ним? Возможно, причина, по которой они подвергали сомнению мои решения и были в курсе событий, заключалась в том, что они боялись, что я их закрою.