Диктатор вселенной
Шрифт:
Голубые глаза Рэндольфа мягко улыбнулись ему. Он снова взглянул на часы.
– Та затея, о которой я говорил вам, профессор Литтлджон?
– сказал он.
– Разве вы по-прежнему не верите, что она даст поразительные результаты?
– Безусловно!
– тотчас отозвался Джонни.
– Я пребываю в совершенном согласии с вашей беспредельно убедительной и изумительной аргументацией. Вы можете рассчитывать на мое всестороннее сотрудничество. Перед нами открываются неограниченные возможности. Когда мы приступим к этой операции?
Как ни странно, такой резкий поворот во взглядах вовсе не означал, что Джонни хитрит. Судя по поведению профессора Рэндольфа, у него не возникло подозрений на этот счет.
Рэндольф прошелся по комнате, заговаривая с каждым из остальных противников объявленного эксперимента. Все они, как и Джонни, дружно отвечали согласием.
Их высвободили из странных кресел.
Медные диски перестали жужжать.
– Я никогда, - заявил Джонни, - не переставал верить во всеобъемлющий и верховенствующий сгусток энергии.
Никто не ответил. В тот момент никто и не слушал.
Профессор Рэндольф резким, отрывистым голосом отдавал приказы. Таинственные источники подъемной силы "Серебряного цилиндра" были приведены в действие.
Спустя несколько минут стратостат снова был в воздухе. Его курс проходил вверх под острым углом, так чтобы вывести его из аризонской пустыни в ту точку техасского неба, от которой он ранее отклонился.
В то время как стратостат серебристой стрелой вонзался в небо, профессор Рэндольф победоносно поглядывал по сторонам.
– На этот раз, - торжественно провозгласил он, - мы станем на вершине мира.
Профессор Рэндольф, должно быть, ошибся. Он и его спутники не сумели остаться "на вершине мира".
В ближайшие недели после катастрофы и исчезновения Уильяма Харпера Литтлджона друзья и соратники Дока Сэвиджа мало-помалу разбрелись в разные стороны.
Полковник Джон Ренвик, или Ренни, инженер с громадными кулачищами, находился в Японии, где работал над проектом, сулившим обогатить его, хотя Ренни и так уже был миллионером.
Бригадный генерал Теодор Марлей Брукс, денди и законодатель мод, но известный почему-то по кличке Шпиг, также отсутствовал. Если говорить об адвокатах, то вряд ли кто-либо из них был искуснее его и уж точно никто не одевался лучше.
Вместе со Шпигом отсутствовал самый, пожалуй, безобразный и самый обаятельный среди них человек.
Это был Эндрю Блоджетт Мэйфэр, из-за своего сходства с обезьяной получивший прозвище Оранг. Что касается его, то химическая промышленность была обязана ему очень многим, так как он был одним из ведущих химиков в стране.
Шпиг и Оранг оказались вместе в Солт-Лейк-Сити, где Шпиг участвовал в конгрессе Американской Ассоциации Адвокатов, а Оранг - в конференции Всемирного Общества Химиков.
Длинный Том был единственным, кто оставался с Доком в это время. Он был погружен в работу над сложной аппаратурой для бронзового человека. На его лице застыло мрачное выражение. Что-то вроде постоянной печали нашло на Дока и его верных товарищей с момента очевидной гибели Джонни.
Внезапно Том отпрянул от сложной системы кнопок, рычагов и шкал на коротковолновом приемнике Дока.
Руки Тома сильно дернулись.
– Великий Скотт, Док!
– вскричал он.
– Уж этого я совсем не ожидал. Во имя всех святых, как и откуда здесь взялся ток?
– Может быть, это вовсе не электричество?
– предположил Док.
– Я уже до этого заметил, что стрелки колеблются. Если ты посмотришь на телевизионный экран, то увидишь какую-то тень.
Телевизор являлся одним из первых триумфов Дока в области радиотехники. Наверно, он был первым человеком на земле, который смог не только услышать передачу, но и увидеть того, кто ее ведет. Однако это было возможно только в пределах специального коротковолнового диапазона, которым пользовались лишь его люди и он сам.
На пепельно-сером экране появилась движущаяся тень. Некоторое время она походила на руку, затем превратилась в лицо человека.
– Переключи на любительский диапазон, - внезапно приказал Док. Возможно, какой-то энтузиаст-любитель смастерил нечто похожее на наш аппарат.
Передвинув рычажок, Длинный Том услышал нечто похожее на передачу какого-нибудь любителя на отведенной ему волне - неразборчивый голос, бормотавший: "блаб-блаб-блаб-блаб..."
В то же время тень на экране несколько прояснилась и стала еще больше похожей на лицо. Однако черты его были неразличимы. Это походило на футуристическую живопись.
– Черт возьми!
– воскликнул Длинный Том, который, в общем-то, нечасто приходил в такое возбуждение.
– Мне кажется, я расслышал, что он сказал "Док Сэвидж".
– Так оно и есть, Длинный Том. Я постараюсь подстроиться.
Звук улучшился. Но лишь настолько, что бормотание стало чуть более внятным.
Бронзовый гигант обладал острейшим в мире слухом.
Он годами тренировался с помощью специального звукорегулирующего устройства собственного изобретения.
Он умел различать слова там, где Длинный Том слышал только неразборчивое бормотание.
"Док Сэвидж - Юнион-сквер - сегодня в восемь вечера - подействует на миллионы - прием будет четким - Док - я расскажу..."
Что бы ни пытался еще сказать голос из таинственного далека, все растерялось в треске атмосферных помех. Но лабораторию заполнили звуки экзотической трели, в которой слышались удивление, опасения, сосредоточенность. Только в моменты глубоких эмоциональных переживаний можно было услышать от Дока эти редкостные, непередаваемо своеобразные вибрирующие звуки.