Диктофон, фата и два кольца, или История Валерии Стрелкиной, родившейся под знаком Льва
Шрифт:
И я смогла вытащить покрытую толстым слоем земли и грязи пудреницу. Было совершенно очевидно, что она пролежала здесь очень долго. «Да, вот тебе и добыча», — усмехнулась я, мне даже стало немного обидно: столько усилий из-за безделушки, которую наверняка выбросили когда-то за ненадобностью.
Но тут я услышала радостный лай Чарли и обернулась. Пес, несмотря на отвесный склон, бежал ко мне на своей предельной скорости, держа в зубах полудохлую утку. Радости его не было предела. Едва подбежав ко мне, он гордо опустил утку мне на колени. Я постаралась
— Ты молодец! Настоящая умница. Охотник. Ну а теперь, пошли домой.
Я надела на Чарли поводок и повела его по тропинке, боясь даже мысленно представить, как выгляжу после нашей с ним прогулки. Едва мы с Чарли переступили порог усадьбы, как столкнулись с Машей. Она пришла в ужас от нашего с ним вида. Перепачканные с головы до ног липкой грязью, мы оба являли, я думаю, ужасающее зрелище.
— Боже мой! — воскликнула Маша. — Что с вами случилось?
— Чарли убежал от меня. И как назло, его понесло к болотам. Пришлось догонять. Я упала…
— Надо же… Только вылечились, и такое случилось, — участливо сказала Маша. — Идем, Чарли я тебя вымою.
— Маша, я сейчас приведу себя в порядок и съезжу в Выборг.
— Хорошо, если вас будут спрашивать, я так и скажу.
Дорога в город не заняла много времени. Намного дольше я искала Интернет-кафе. В конце концов мои героические усилия увенчались успехом. И более того, к своей великой радости, я обнаружила там несколько свободных машин и, заплатив определенную сумму, смогла усесться за вожделенный компьютер.
Итак, начнем поиск. Страниц, посвященных Васину, нашлось немного. Как художник он не оставил особого следа в искусстве. Но кое-что мне удалось найти. Во-первых, он умер в 1886 году. Именно в тот год, когда были написаны портреты графа и графини. А во-вторых, я нашла статью выборгского краеведа, который писал, что имя художника упоминалось в связи с убийством графини Белопольской и, хотя обвиняемым на этом процессе был сам граф, Васин проходил как свидетель, работавший незадолго до убийства в усадьбе. Точнее, писавший портреты мужа и жены. Значит, мои предположения были верны. И портреты принадлежали именно тем действующим лицам, которые меня очень интересовали.
Мне стало интересно, как же выглядел Васин? И эту информацию услужливый Интернет мне предоставил. Среди перечня работ художника я увидела карандашный набросок к автопортрету. На меня смотрело мечтательное лицо юноши лет двадцати пяти в обрамлении темных локонов. Глаза молодого человека чем-то напоминали глаза лани. Большие, черные, с томной поволокой. Красивые глаза… Судя по всему, Васин был человеком приятным во всех отношениях: пригож собой, неплохо писал и явно обладал неконфликтным характером.
Далее среди работ художника я увидела набросок лица мужчины, столь похожего на Громова. И снова меня поразили глаза, в которых застыли боль и горечь. Да и весь его облик почему-то вызвал сострадание. Да… Довольно странное чувство, однако, вызывает у меня граф-убийца! Нужно будет встретиться с этим краеведом. Раз он написал статью о Белопольских, то вполне может обладать еще какой-нибудь информацией, которая не вошла в публикацию. А меня в данном случае волновал вопрос, что за человек был граф? Какой у него был характер, какие отношения с женой? И что такого могло между ними произойти, чтобы граф решился на убийство? Был ли это просто припадок бешенства, или преступление имело совершенно другие мотивы?
Я вышла из кафе и стала искать ломбард. Мне нужен оценщик либо специалист, хорошо разбирающийся в старинных вещах. Дело в том, что, когда я приводила себя в порядок после прогулки с Чарли, у меня из кармана выпала пудреница, найденная на болоте. Рассматривая ее при ярком электрическом свете, я поняла, что этой вещице много лет. А потом, когда я по мере своих сил попыталась ее отмыть, с удивлением увидела, что она золотая, с тонким изящным серебряным орнаментом. Наверняка старинная. Я решила взять ее с собой в Выборг и показать специалисту.
Я переступила порог ломбарда и осмотрелась. Нельзя сказать, что это заведение поразило меня солидностью и респектабельностью. Но в моем положении выбирать не приходилось, и я, решив не привередничать, обратилась к пожилому мужчине, стоявшему за прилавком.
— Добрый день…
Он услужливо наклонил голову: дескать, и вам того же.
— Не могли бы вы оказать мне услугу?
— Смотря какую?
— Я хотела бы оценить эту вещь… К сожалению, она не в лучшем виде, грязь въелась довольно сильно… Но все же… Хотелось бы узнать, пусть и ориентировочно, когда была сделана эта пудреница.
— Пойдемте к ювелиру.
Мы прошли через дверь с надписью «служебный вход» и оказались перед железной дверью. Мужчина постучал в дверь.
— Иваныч, открывай! Клиент пришел.
Дверь тотчас открылась, и на пороге показался мужчина лет шестидесяти, взъерошенный и чем-то напоминающий нахохлившегося воробья.
— Чем могу? — спросил он меня и окинул с головы до ног оценивающим взглядом. — Что вы хотите?
— Оценить одну вещь.
— Прошу, — сказал Иваныч и провел меня в комнату.
Комнатка была два на два метра, малюсенькая. Посередине стоял стол с каким-то приспособлением.
— Ну, девушка, доставайте, с чем пожаловали, — прервал мои мысли Иваныч.
Я положила перед ним пудреницу. Он взял ее, долго рассматривал через лупу, потом поднес к своему приспособлению и немного ее повертел, потом обернулся ко мне.
— Продать хотите?
Я отрицательно покачала головой.
— А что тогда?
— Узнать, когда она была сделана.
Иваныч подозрительно на меня посмотрел, помолчал, наверняка раздумывая, где же я могла это добыть, но все-таки ответил.