Дикторат. Эффект молнии. Часть 1
Шрифт:
Ненавижу! Хватит с меня! Уже наслушалась за сегодня, что жить мне осталось всего ничего. Стану я проводить их на привязи, как коза перед забоем, и развлекать не одного глосса, так другого. Обойдётся! Я – не рабыня, и до конца ей не буду. Пусть до очень близкого конца! Так даже проще.
И пусть один вид громадных кистей, выступающих из широких кожаных наручей, говорил о том, что парню достаточно сдавить пальцами мою шею, и она хрустнет, как у птенца, какой-то бес внутри меня больше не боялся. Возможно, тот самый, который вновь принялся раскалять мои ладони. Колкие мурашки пронеслись по позвоночнику и задержались в кончиках пальцев, превратившись в дикое жжение. Я резко перекинула вперед волосы и огрызнулась:
– Я не ваша наложница, если уж на то пошло. Вы ни монеты не заплатили за воду, которую дали за меня моему клану. Так что верните одежду и ведите, куда вели.
– При желании я не только одежду, но и кожу с тебя сниму, – хмыкнул Эдэр и пробормотал: – Иди-ка сюда!
Две лапищи ухватили меня за бедра и притянули к нему. Помня, что произошло с толстяком, я потянулась к мочке уха гиганта – тому самому месту, где блестела черная серьга, отличительный знак проклятых глоссов. И всё повторилось. Черная бусина издала тихий писк, вспыхнула красным и обдала гиганта пучком искр. Лицо его исказилось от боли, и он упал прямо мне под ноги. На мощной шее тут же выступили бордовые пятна.
Ура! И с этим сработало! Что за странные у них серьги? Радует одно: они есть у каждого. Значит, каждого можно вырубить. Надолго ли? Ждать, когда мой надсмотрщик оклемается, я не стала. Уже и так с толстяком сглупила, оторопев от эффекта. Подув на ладони, я нашла взглядом кучку вещей, что оставил термщик. Не разбираясь, какого они размера, нырнула в просторную рубаху-тунику, подвернула длинные штанины холщовых брюк, быстро затянула ремешками волосы в хвост. На первый взгляд сойду за глосского пацана. Пока разберутся да приглядятся, буду уже далеко.
Жаль, шапки никакой не было… И обуви. Выловить, что ли, мои башмаки из воды? Но тут гигант застонал. Гром мне в ребра, этот быстрее приходит в себя!
Обмотав ладонь тряпкой для вытирания, я вытащила меч из-за пояса гиганта и метнулась к выходу, забыв об осторожности. Снаружи послышались голоса.
– Нет, туда нельзя, – говорил термщик так, словно повторял уже раз в двадцатый. – Начальник стражи велел никого не пускать.
– А нам сегодня надо! – возмущались какие-то мужчины в ответ.
– Не велено пускать.
– Да что ж, завтра приходить?
– Вот лучше и завтра, если уши дороги, – зевнув, ответил термщик.
Сколько их там? Крадучись, я приблизилась к дверному проему. Надо выждать, пока другие уйдут, а потом оглушить термщика.
Сердце колотилось, по позвоночнику проносилось искристое волнение, и совершенно некстати тошнота подступила к горлу. Не время для слабости! И не место! Я прильнула к зарослям у входа, стараясь не попасть под струйки ручейков, сбегающих по стене.
– Далеко собралась?! – раскатисто грянуло позади меня.
Я обернулась. В паре метров от выхода стоял гигант, держась за шею и покачиваясь.
– Верни меч, – глухо велел он.
Я перехватила оружие в другую руку. Выставив перед собой тяжелый клинок, отступила назад, на металлическую плиту. Во рту возник привкус железа. Я вздрогнула от холодных капель, упавших на макушку. И тут же боль пронзила меня от головы до пят. Сердце сжалось, зубы застучали, а тело выгнулось, как натянутая тетива. Глаза мои полезли из орбит, и сквозь мутнеющее сознание я увидела молнию, вспыхнувшую на конце меча – та в мгновение ока коснулась торчащего из воды железного креста и сплелась в яркий кокон голубых сверкающих нитей между ними.
– Чтоб меня! – ахнул гигант.
Что-то громыхнуло, треснуло. «Вот и всё», – решила я и отключилась.
Мягкие пальцы коснулись шеи.
– Жива, – услышала я певучий мужской голос.
Ой, мамочки, не приснилось всё. Были и глоссы, и терма, полная воды, и ломаные молнии из моих рук…
Я чувствовала себя ужасно уставшей. Глаза открывать не хотелось. Тем более не хотелось рассказывать кому-то, что я не монстр… или все-таки монстр, хотя какая, к духам, разница?! Мне вообще казалось невероятным что-нибудь сейчас говорить, потому что язык прилип к небу, а губы склеились от сухости. В груди скопилась тяжесть, тело одолевало бессилие.
– Можешь привести ее в себя? – тихо спросил кто-то еще.
Я узнала голос гиганта. Он был совсем близко. Моя спина покрылась холодным потом.
Певучий ответил не сразу – видно раздумывал, что сказать. Сквозь закрытые веки я почувствовала тень, нависшую надо мной, и постаралась дышать размеренно, притворяясь спящей. Наверное, это сработало, потому что собеседник гиганта ответил негромко:
– Дай ей отдохнуть, Эд. Она слишком слаба. Пульс еле прослушивается.
– Что?
– Пульс. Сердце стучит медленно. Очень медленно, – терпеливо объяснил певучий. – Разбудишь, испустит дух. Вот и получишь тогда хэйдо с хэндехохом.
– Тебе бы только похохмить надо мной.
– Должны же быть и у меня удовольствия в жизни, – смеясь, сказал певучий, и этим сразу мне понравился.
– Она нас слышит?
– Нет, наверное. Интересно, а ты чем думал, Эд, когда решил ей попользоваться? Типа я – крутой, мне все можно? Или решил расплодиться шаровыми молниями?
– Сам не знаю, – с раздражением буркнул тот. – Сначала и в мыслях не было. Видел бы ты ее в лохмотьях! Чумазая, вонючая, разве что юркая, как хорек. А потом смотрю, из термы выходит… Глазам своим не поверил. Аж светилась вся… Тут мозги и отключились. – Он цокнул языком: – Такая девка!
Певучий хмыкнул. Интересно, кто он такой, что ему разрешается смеяться над начальником стражи, не боясь, что тот отрежет ему язык?
Гигант заговорил с досадой в голосе:
– Нет, ты представь, а? Я ведь сам жирдяя Амоса предупреждал об этом. Еще поржал над ним, когда он на полу валялся с выпученными глазами и красной шеей. И на тебе! Как дурак, на те же грабли…
– Кстати, о шее. Давай-ка посмотрим, что у тебя за пятна. Краснота расползлась от уха вниз под доспехи. Сними их.