Дилемма
Шрифт:
– Хотел, – с непонятной интонацией сказал Широкий.
Гости неловко замялись, а потом привстали со своих кресел.
– Ну тогда мы пойдем? – сказали они.
– В какой гостинице остановится Свенссон? – строго спросил Гуров.
Информаторы растерялись. Их удивил вопрос, исходивший не от хозяина. Но Широкий держался индифферентно, поэтому один из них ответил:
– Кто же его знает? Про это мы не знаем. У нас тут пять равноценных гостиниц – в любой могут иностранца принять. Ну, наверное, «Валенсия» скорее всего – та, что на
– Ладно, свободны! – сказал Широкий, у которого, видимо, сердце обливалось кровью из-за нахальства, с каким Гуров выудил информацию, которая не ему предназначалась. Чтобы хоть как-то компенсировать пережитое унижение, он повелительно бросил Гурову: – Проводи!
Гуров даже не моргнул глазом. «Хоть горшком обзовите, – подумал он, – главное, что в печь не мы попали. У господина Широкого сегодня плохой день, он может себе позволить слегка поворчать».
Уже у калитки Гуров поинтересовался:
– Вас где найти, если что?
– Да как обычно, – несколько удивленно ответил один из мужчин. – Широкий знает. Ну, пока!
Они скрылись за воротами. Гуров задумчиво посмотрел им вслед и с сожалением подумал о том, что еще двое представителей криминального мира улизнули из-под его носа. И хотя он не мог отвечать за преступность в далеком от него Болеславле, да и, строго говоря, ничего серьезного предъявить этим двоим он не мог, чувство все равно было неприятное.
Он вернулся в дом, где Крячко уже был занят новым делом – он перевязывал Широкому раненую руку. Босс преступного мира все же снизошел до посторонней помощи. Наверное, чувствовал он себя неважно. Хотя кровотечение почти прекратилось, мучения он испытывал ощутимые – Гуров видел, как на лбу у Широкого выступили капли пота.
– Пора прощаться, – сказал Гуров, взяв в руку серебристый кейс. – Надеюсь, от нашей встречи у тебя остались только самые лучшие впечатления, Широкий. Со своей стороны, хочу сказать, что мы полностью удовлетворены. Переговоры прошли конструктивно и с пользой. Лично мы больше никаких претензий к тебе не имеем, чего не могу сказать об отделе, возглавляемом славным полковником Игнатьевым. Он наверняка захочет с тобой встретиться. Поэтому предлагаю воспользоваться той форой, которую мы тебе предоставили. Попробуй сыграть теперь с Игнатьевым в догонялки. Предупреждаю, долго оставаться в стороне мы не сможем.
– Да уж, от таких гадов дождешься! – с чувством сказал Широкий.
Без верхней одежды он выглядел еще внушительнее – грудная клетка, похожая на капот «КамАЗа», ручищи, покрытые буграми мышц, широченные плечи. Но тем не менее во всей его могучей фигуре сейчас присутствовала безысходность. Широкий никак не мог оправиться от неожиданного удара, который нанесли ему незнакомые и не совсем понятные ему люди. К тому же он прекрасно понимал серьезность дальнейшего своего положения – слухи об аресте подельников угнетали его больше всего.
Он, кажется, страстно желал, чтобы незваные гости поскорее убрались, но Гуров даже после прощания ушел не сразу. Он нашел подходящую тряпицу и завернул в нее пистолет с глушителем, который обронил Широкий.
– Ты, часом, не из него грохнул Сумского? – с интересом спросил Гуров. – Зря только загубил человеческую душу, кстати. Боялся, что на тебя выйдут? Как видишь, тебя это не спасло.
– Я никого не убивал, – мрачно заявил Широкий.
– А это мы проверим, – заметил Гуров. – Пальчики на нем твои остались. Кто знает, может, будут какие-то сюрпризы?
По замкнутому лицу Широкого вполне можно было предположить, что сюрпризы не исключены.
– Порыться бы тут у тебя! – мечтательно сказал Гуров. – Но нет времени. Благодари судьбу, что мы с товарищем в цейтноте, а то бы сегодняшняя встреча иначе закончилась и в другом месте.
– Она и так ничего получилась, – буркнул Широкий. – Кое-кто на халяву здорово приподнялся! Ну, ничего, мы свое наверстаем.
– На стройках родины, – усмехнувшись, вставил Крячко. – На лесоповалах. Повязка не жмет, надеюсь?
Широкий больше не захотел поддерживать разговор. Гуров и Крячко ушли. Хотя никто им не препятствовал и никакой видимой опасности не было, они постарались исчезнуть как можно быстрее. Только усевшись в машину, они немного расслабились, и Гуров спросил:
– Послушай, Стас, как это ты так ловко сыграл роль дворецкого? У меня даже возникло впечатление, что Широкий тебе полностью доверяет. Я-то боялся, что он закапризничает, спугнет этих двоих, а он, можно сказать, был просто шелковый. Как тебе это удалось?
– А я, – ухмыльнулся Крячко, – одну вещь нашел, когда ты пошел ворота открывать. Ключ к сердцу этого бегемота. Не допер? Я там порылся и ключ от его сейфа обнаружил! С Широким чуть инфаркт не случился. Я, правда, без ордера сейф вскрывать не стал, не так воспитан, но пообещал, что обязательно вскрою, если кое-кто будет себя плохо вести. Я сказал, что ему теперь все равно ничего не нужно, кроме хорошей лыжной мази. Он меня понял.
– М-да, пожалуй, сегодняшний день можно считать удачным, – задумчиво произнес Гуров. – Если бы не все та же проклятая раздвоенность! По сути дела мы, сотрудники правоохранительных органов, позволили бандиту уйти от правосудия. И вообще, наши действия… Пожалуй, я не стану вспоминать об этом деле в своих мемуарах.
– Не бери в голову, – посоветовал Крячко. – Ты все усложняешь, потому что строишь из себя интеллигента. А нужно смотреть на жизнь проще. Удачный день, значит, удачный. Вот это по-философски! К тому же ты сам отлично знаешь, что никто от правосудия не уйдет. Широкий сел теперь в такую лужу, из которой ему будет нелегко выбраться.
– Давай сейчас в гостиницу! – распорядился Гуров. – А то там Славик без туалета томится. А нашей пленнице, наоборот, на волю хочется. Оставлю ее на твое попечение, а мы со Славиком рванем в больницу. Нужно обрадовать нашего больного.