Дилетантские детективы с животными
Шрифт:
Хорошо, попробуем подойти, с другой стороны.
Мышей отравили мышьяком. Какая банальность. Хотя… Где в наше время можно достать мышьяк. Насколько мне известно, его ни в аптеке, ни в хозяйственном магазине не купишь. Представляете, такую просьбу: «Взвесьте-ка мне, пожалуйста, грамм тридцать мышьяка».
Во времена Агаты Кристи мышьяк держали в кладовке, чтобы травить грызунов, а цианиды в садовом сарае, чтобы травить ос. Но, в наше время мышьяк для травли грызунов, кажется, не используется. Раньше им пользовались стоматологи, но, вроде, и они отказались от
А не сходить ли мне в библиотеку?
Увы, мне, увы! За полчаса я узнала о мышьяке и его производных больше, чем за все шестьдесят лет моей жизни. Но где нормальный человек может приобрести отраву, я узнать не смогла.
Я тупо смотрела на монитор, пытаясь сообразить, что же делать дальше, когда вдруг Абсцисса, из-за всего пережитого ставшая жутко подозрительной, припала к полу и зашипела на дверь.
Я поспешила переключиться на новостную страницу. И так коллеги меня считают главной отравительницей, а уж застав меня за изучением столь пикантной информации, и вовсе придушат втихаря. На всякий случай.
В библиотеку вошёл Младов.
– Елена Николаевна? – Удивился он. – Не ожидал вас здесь увидеть. Не помешал?
– Да нет, конечно, Игорь Алексеевич. Вот новости решила посмотреть.
– Ого, здесь даже компьютер есть!
– И даже с выходом в интернет.
– Класс! Я за вами в очереди.
– Да я, собственно говоря, уже закончила. Пойдём, Абсцисса, книжечку какую-нибудь подыщем и вернёмся в комнату.
Надеюсь, Младов не попытается проверить, чем я интересовалась в интернете.
Да, сыщик из меня, как из лаптя субмарина. С мышьяковой теорией ничего не получилось. Но сыщицкий зуд не давал мне покоя. Я должна узнать, кто стоит за всеми нашими бедами. С какой бы ещё стороны попробовать поискать разгадку.
Если дело в катализаторе, а это пока единственное реальное отличие нашей работы от разработок конкурентов, и наш единственный козырь, тогда надо ограничить круг подозреваемых теми, кто знал формулу. Все материалы по разработке катализатора в моём и Пашкином компьютерах. В курсе работ был Младов.
Конечно, все наши компьютеры запаролены, но я, к примеру, каждый раз записываю свой новый пароль на бумажке, которую приклеиваю к монитору, чтобы не забыть. Предположим, что кто-то в моё отсутствие (и ха-ха!) втайне от остальных сотрудников, работающих в той же комнате, включил мой компьютер. Нашёл нужный файл. А дальше что? Наши компьютеры настроены таким образом, что никакую информацию ни на флешку не скинешь, ни по электронной почте не передашь. Скачать информацию можно только по нашей локалке, которая под неусыпным контролем Коршуновских орлов, или по специальному коду сисадмина. Но приглашать сисадмина к моему компьютеру в моё отсутствие… Нет, ну это несерьёзно. Сфотографировать на мобильник, тоже практически невозможно – там ещё какие-то специальные блики на экране, невидимые глазу, но делающие невозможным фотографирование. Остаётся переписать на бумажку. Это реально, но это требует специальных знаний, непосвящённый человек просто заблукает в этих фенольных кольцах и развесистой изомерии.
Если следовать этой логике, то вне подозрений оказываются Зинаида Владимировна и Аллочка.
Хотя почему вне подозрений? Да у них нет специальных знаний, но есть прилежание и внимательность. И если предположить, что у кого-то из них было достаточно времени, чтобы, не спеша перерисовывать формулу, проверяя и перепроверяя свои записи.
Фу, вообще ерунда какая-то получается. Я на мгновение представила за этим малопочтенным занятием милейшую Зинаиду Владимировну или трепетную Аллочку, и едва не засмеялась над своими глупыми домыслами.
Если дело и впрямь в попытке украсть формулу катализатора, то самым подозреваемым лицом становилась опять же я. Именно я владею информацией! Более того, помню формулу наизусть.
И так всё одно к одному складывается: именно я принесла в дом профессора Волкова отравленное молоко, да и передать Мишеньке отраву для мышей я тоже могла. Впрочем, и сама могла подсыпать, к примеру, в то время, пока Мишенька ходил за свежими опилками или комбикормом. А ещё, я запросто могла подделать результаты экспертизы.
Вот на момент Мишенькиной гибели у меня алиби, но ведь у меня мог быть сообщник, который специально вывел лифт из строя, чтобы обеспечить мне алиби, а сам в это время…
Короче, так можно додуматься до чего угодно.
Вот только я-то совершенно точно знаю, что ничего этого не делала. Но остальные этого не знают! Кроме, разумеется, настоящего преступника.
Мне стало тоскливо в четырёх стенах, и я решила немного прогуляться, тем более, что дождь прекратился и на тусклом небе появилось светлое пятно, напоминающее о солнце.
Верная Абсцисса поплелась за мной.
Я брела по дорожке вдоль стены дома, чтобы с мокрых веток мне за шиворот ничего не капало, и вспоминала.
Мы назвали наш препарат Пасолен: Паша + Соня + Лена.
Мы подружились ещё на вступительных экзаменах. Наша неразлучная троица была притчей во языцах. Нас называли: «Три тополя на Плющихе». Как раз незадолго до этого вышел знаменитый фильм, а квартира Сониных родителей-академиков, где мы частенько собирались, находилась именно на этой улице.
Идея создания принципиально нового противоракового препарата и разработка основной концепции принадлежали Соне, умиравшей тогда от меланомы. Суть его состояла не в том, чтобы уничтожить раковые клетки, а в том, чтобы создать вокруг опухоли некую капсулу, не позволяющую опухоли расти и давать метастазы. Мы с Пашей начали разработку Пасолена по Сониным запискам, поражаясь на каждом этапе, точностью её предвидения. Для нас Пасолен был не просто препаратом, и не ради премий и славы мы работали над ним.