Дилогия об изгоняющем дьявола

Блэтти Уильям Питер

Утром, примерно в шесть тридцать пять, слева из исповедальни вышел молодой человек. Личность его пока не установлена, однако свидетели дали вполне сносное описание: светло-зеленые глаза, наголо обритая голова, возраст — около двадцати. Одет он был в плотную синюю водолазку. Судя по всему, исповедь его длилась долго. Потом его место занял Джордж Патерно. В это время священник — отец Кеннет Бермингэм, бывший президент Джорджтаунского университета,— повернулся направо, чтобы выслушать очередного прихожанина. Его личность также оставалась пока загадкой. Говорили, будто на этом джентльмене

были белые полотняные штаны и черная шерстяная ветровка с капюшоном. Он появился минут через шесть-семь, а вместо него внутрь зашел старичок с целлофановым пакетом. Какое-то время он отсутствовал, потом возвратился, очевидно так и не исповедовавшись, поскольку сначала шла очередь Патерно. А последний все еще находился внутри исповедальни. Место старичка занял Маккуи и так же, как и Патерно, стал дожидаться в темноте. Маккуи был уверен, что священник занят сейчас мистером Патерно. Тот же, в свою очередь, считал, что мужчина в черной ветровке еще не покинул исповедальню. Но одно было совершенно ясно. Ни до Коулмана, ни до Вольп очередь так и не дошла. Кровь, сочащуюся из-под двери исповедальни, первым заметил Коулман.

— Мистер Патерно?

Патерно опустился на колени в левой части исповедальни. Постепенно он начинал приходить в себя. Услышав свое имя, Патерно взглянул на Киндермана и растерянно заморгал.

— Пока вы находились в исповедальне,— продолжал следователь,— неизвестный в черном стоял с другой стороны, а потом там оказался старичок, и уже после него мистер Маккуи. Вы говорили, будто слышали, как задвинулась шторка. Вы подтверждаете свои слова?

— Да, все было именно так.

— И поэтому вы решили, что тот, в черной кофте, уже закончил свою исповедь?

— Да.

— А вы не слышали, как священник снова открывает ширму? Может быть, он хотел еще что-то сказать ему?

— Нет, не слышал.

Киндерман кивнул и перешел в соседний отсек. Осмотревшись, он занял место священника.

— Сейчас я прикрою ширму с вашей стороны,— объяснил он Патерно.— После этого слушайте внимательно.— Он дернул ширму, потом очень медленно раздвинул противоположную и вновь обратился к Патерно: — Вы что-нибудь слышали?

— Нет.

Киндерман задумался. Патерно хотел было подняться с коленей, но лейтенант остановил его и попросил:

— Пожалуйста, мистер Патерно, не уходите пока.

Следователь покинул средний отсек, вошел в правый и встал на колени. Отодвинув свою ширму и, разглядев Патерно, который уже вновь отдернул свою шторку, скомандовал:

— Закройтесь и слушайте внимательно.

Патерно послушно задвинул ширму. Киндерман протянул руку внутрь среднего отсека, где должен был находиться священник, нащупал там металлическую ручку и попробовал закрыть ширму изнутри. Он задвинул ее почти до конца, а потом уже со своей стороны нажал пальцами на створку и захлопнул ее. Раздался приглушенный стук.

Киндерман поднялся и вновь направился к Патерно.

— Теперь что вы слышали? — осведомился лейтенант.

— Вы закрыли ширму.

— А походил ли этот звук на тот, что вы слышали в прошлый раз, когда ждали своей очереди?

— Да, точно такой же.

— Точно?

— Точно.

— Пожалуйста,

опишите его.

— Как это — «опишите»?

— Ну, припомните, например, на что он был похож.

Мгновение поколебавшись, Патерно заговорил:

— В общем... сначала раздался звук, как будто ширма закрывается, потом наступила тишина, а немного погодя кто-то задвинул ее до конца.

— Значит, вы расслышали, что звук прекращался на некоторое время?

— Да, все было точно так же, как сейчас.

— А откуда вы узнали, что ее задвинули до конца?

— Тогда раздался такой же глухой стук. Довольно громкий.

— То есть громче, чем это бывает обычно?

— Да, стук был громкий.

— И не такой, как всегда?

— Да, громче.

— Понятно. А вы не удивились, почему после этого ширму не открыли с вашей стороны?

— Удивился ли я?

— Да, тому, что священник не обратился к вам.

— В общем... да, пожалуй, удивился.

— А когда вы услышали этот звук? Сколько прошло времени, прежде чем обнаружили труп?

— Не припомню.

— Минут пять?

— Не знаю.

— Десять?

— Не скажу точно.

— А может быть, больше, чем десять минут?

— Я не уверен.

Киндерман снова задумался, а потом спросил:

— А не слышали ли вы другие звуки, пока ждали здесь своей очереди?

— В смысле, разговоры?

— Что угодно.

— Нет, разговора я не слышал

— А бывает так, что вы все же слышите голоса во время чужой исповеди?

— Иногда Особенно в конце, когда исповедь становится по-настоящему искренней и говорят очень громко.

— Но на этот раз такого не было?

— Нет.

— Вообще никаких разговоров?

— Вообще никаких.

— Даже бормотания?

— Нет.

— Спасибо. Вы можете идти.

Патерно отвел взгляд от Киндермана, поспешно поднялся с коленей, вышел из исповедальни и присел на скамью рядом с другими свидетелями. Киндерман оглядел их еще раз. Адвокат время от времени бросал нетерпеливые взгляды на свои часы. Следователь обратился именно к нему:

— Итак, пожилой человек с пакетом... Мистер Коулман!

— Да? — откликнулся адвокат.

— Сколько времени, по-вашему, он находился внутри исповедальни?

— Минут семь-восемь. Может, и дольше.

— А после исповеди он оставался в церкви?

— Не знаю.

— Ну а вы, мисс Волш? Вы, случайно, не заметили?

Девушка никак не могла собраться с мыслями и тупо уставилась на следователя.

— Мисс Вольп?

Она вздрогнула.

— Да?

— Тот старичок с пакетом, мисс Вольп. После исповеди он ушел из церкви или остался?

Девушка еще некоторое время смотрела на него остекленевшими глазами, а потом наконец заговорила:

— По-моему, он вышел. Но точно сказать я не могу.

— Вы не уверены?

— Не уверена.

— Но все же вам кажется, что он ушел.

— Да, мне так кажется.

— Вы не заметили ничего необычного в его поведении?

— Необычного?

— Мистер Коулман, а вы не заметили?

— Он показался мне очень дряхлым,— отозвался Коулман.— Я еще подумал тогда, что поэтому-то он и задержался так надолго.