Дилогия об изгоняющем дьявола
Шрифт:
Они снова помолчали, потом заговорил Каррас:
— Говорят, что бес появляется помимо желания жертвы.
— Да, это так... это так. Он может появиться и там, где нет греха.
— Тогда какова цель одержимости? — спросил Каррас, хмурясь.— Отчего это происходит?
— Кто знает,— ответил Мэррин, задумался на секунду, потом продолжил: — Мне, однако, кажется, что цель беса — не сама жертва, а другие люди, мы... те, кто видит все это, кто живет здесь. И я думаю, я уверен, он хочет, чтобы мы отчаялись, потеряли человеческий облик и сами стали зверьми, подлыми, разложившимися личностями, забывшими о человеческом достоинстве. В этом, видимо, и весь секрет — дьяволу
Мэррин помолчал, а потом заговорил медленней, как бы вспоминая о чем-то:
— Он знает... бес знает, куда бить. Тогда, давно, я даже отчаялся любить ближнего своего. Некоторые люди... отталкивали меня. Это меня мучило, Дэмьен, и привело к тому, что я разочаровался в себе, после чего мог легко разочароваться и в своем Боге. Моя вера была расшатана.
Каррас с интересом посмотрел на Мэррина.
— И что же произошло потом? — спросил он.
— ...В конце концов я понял: Бог никогда не потребует от меня того, что невозможно с точки зрения психологии, что любовь, которая нужна ему, находится во мне, она в моих силах и совсем не похожа на обычные эмоциональные чувства. Совсем не похожа! Ему нужно было только, чтобы я делал все с любовью, делал даже для тех, кто отталкивает меня,— а ведь это требует от нас большой любви.— Он покачал головой.— Конечно, все ясно и так, сейчас я понимаю, Дэмьен. Но тогда не понимал. Странная слепота. Как много мужей и жен считают, что их любовь прошла, потому что сердца их не бьются в восторге при виде возлюбленного! Боже! — Он снова покачал головой.— Вот здесь-то и лежит ответ, Дэмьен... Одержимость. Не в войнах суть, как считают многие, и даже не в таких случаях, как этот... Эта девочка... бедный ребенок. Нет, главное в мелочах, Дэмьен... в бесчувственном, мелочном непонимании. Ну, ладно. Ведь и сатана не нужен, чтобы началась война. Для этого достаточно нас самих... нас самих.
Из спальни все еще доносилось ритмичное пение. Мэррин взглянул на дверь и прислушался.
— А ведь даже от зла может исходить добро. Конечно, в каком-то смысле, который мы не можем ни понять, ни увидеть.— Мэррин помолчал.— Возможно, что зло — это суровое испытание добра,— задумчиво продолжал он.—
И возможно, даже сатана, сам сатана, не желая этого, делает что-то такое, что потом служит во благо добру.
— А если бес будет изгнан,— спросил Каррас,— какая гарантия, что он больше не вернется назад?
— Я не знаю,— ответил Мэррин,— не знаю. Но такого не случалось никогда.— Он приложил руку к лицу.— Дэмьен. Какое красивое имя.
Каррас почувствовал смертельную усталость в его голосе. И что-то еще. Какое-то усилие, которым он пытался подавить боль.
Неожиданно Мэррин шагнул вперед, извинился и, закрыв лицо руками, поспешил вниз, в ванную. Каррас же почувствовал откровенную зависть к сильной и искренней вере иезуита. Пение прекратилось. Чем же кончится эта ночь? Он глубоко вздохнул и вернулся в спальню. Риган заснула. «Наконец-то! — подумал Каррас.— И наконец-то можно отдохнуть».
Он нагнулся, взял ее худенькую ручку и начал следить за секундной стрелкой часов.
— Почему ты так со мной поступил, Димми?
Дэмьен застыл от ужаса.
— Почему?
Каррас не мог сдвинуться с места, у него перехватило дыхание. Существо смотрело на него таким одиноким и обвиняющим взглядом. «Глаза его матери. Его матери!»
— Ты бросил меня, чтобы стать священником, Димми, ты думал, мне будет легче...
«Не смотри!»
— А теперь ты меня выгоняешь?
«Это
— Зачем ты это делаешь?
В висках застучало, к горлу подкатил комок. Он крепко зажмурился, а голос становился все более умоляющим и страшным.
— Ты же у меня хороший мальчик, Димми! Прошу тебя! Мне страшно! Не гони меня отсюда, Димми! Ну, пожалуйста!
«Это не моя мать!»
— Там, снаружи, нет ничего! Только темнота, Димми! Мне будет так одиноко! — Голос ее дрожал от слез.
— Ты не моя мать,— прошептал Каррас.
— Димми, прошу тебя!
— Ты не моя...
— О, ради Бога, Каррас!
Это уже был Дэннингс.
— Послушай, нехорошо гнать нас отсюда! В самом деле! То есть, что касается меня, я здесь нахожусь по справедливости. Сучка! Она отняла у меня тело, и мне кажется, что я по праву остался здесь, как ты думаешь? О, ради Христа, Каррас, посмотри на меня, а? Посмотри же! Мне не очень-то часто удается поговорить. Ну, оглянись на меня!
Дэмьен завороженно поднял глаза.
— Ну вот, так-то лучше. Послушай, она же меня убила! Не наш хозяин, Каррас, а она! Это точно! — Существо усердно затрясло головой.— Она! Я занимался своими делами возле бара, и мне вдруг послышалось, что кто-то стонет. Наверху. Я должен был посмотреть, что там ее беспокоило. Ну, я пошел к ней наверх, и эта стерва, представь себе, схватила меня за горло! Боже, никогда в своей жизни я не видел такой силы! Она начала орать, что я как-то надул ее мамашу, и что она развелась из-за меня, и еще что-то в этом роде. Я уж точно и не помню. Но уверяю тебя, милый мой, что это она выкинула меня из проклятого окна.— Голос осекся и продолжал уже фальцетом: — Она убила меня! И теперь ты считаешь, что это честно — выгонять меня отсюда? Послушай, Каррас, ну-ка ответь! Ты считаешь, это честно? А?
Каррас сглотнул.
— Да или нет? — настаивал голос.— Честно?
— Каким образом., шея оказалась свернутой? — через силу выдавил из себя Каррас.
Дэннингс осторожно огляделся.
— Ну, это чистая случайность... Я ведь ударился о ступени, понимаешь... так что это случайность.
У Карраса пересохло в горле. Сердце бешено стучало. Он поднял руку Риган и растерянно посмотрел на часы.
Снова появилась его мать:
— Диллми, прошу тебя! Не оставляй меня одну! Если бы ты стал не священником, а доктором, мы жили бы в красивом доме, таком хорошем, Димми, без тараканов, я не осталась бы одна-одинешеныса в квартире... И тогда...
В отчаянии он пытался не слушать, но голос молил:
— Димми, пожалуйста!
— Ты не моя мать...
— Боишься посмотреть правде в глаза, тварь вонючая? — Теперь появился бес.— Веришь тому, что говорит Мэррин? Веришь, что он святой и хороший? Нет, он не такой! Он гордец и недостоин уважения! Я докажу тебе, Каррас! Я докажу это, убив поросенка!
Каррас открыл глаза, но все еще не осмеливался повернуть голову.
— Да, она умрет, и ваш Бог не спасет ее, Каррас! И ты не спасешь ее! Она умрет из-за его высокомерия и твоего невежества! Сапожник! Не надо было давать ей либриум!
Каррас обернулся и посмотрел в эти сверкающие победой глаза.
— Пощупай пульс! — усмехнулся бес— Ну, Каррас! Пощупай пульс!
Каррас все еще держал Риган за руку и озабоченно хмурился. Пульс был частый и...
— Слабый? — засмеялся бес.— Ах, да! Но это ерунда. Пока что ерунда.
Каррас взял свой чемоданчик и достал стетоскоп. Бес закричал:
— Послушай ее, Каррас! Хорошенько!
Каррас услышал далекое и слабое биение сердца.
— Я не дам ей спать!
Каррас быстро взглянул на беса и похолодел.