Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Шрифт:
Все началось 7 августа 1970 года, когда в округе Мэрин (20 миль к северу от Сан-Франциско) начался суд по делу заключенного Джорджа Джексона, который обвинялся в убийстве кинжалом тюремного надзирателя. На суд в качестве зрителей пришли несколько десятков человек, среди которых был младший брат подсудимого 17-летний Джонатан. Он умудрился пронести под одеждой четыре пистолета, которые пустил в дело, едва открылось заседание. Направив один из стволов на охранников, он подбежал к судье и взял его в заложники. Затем он передал два пистолета своему брату, который добавил к одному заложнику еще четверых –
В завязавшейся перестрелке были убиты три человека: Джексон-старший, судья и один из заключенных-свидетелей. Джексон-младший был арестован. В ходе следствия над ним и всплыло имя Анджелы Дэвис. Оказалось, что парень не только работал ее телохранителем (злые языки утверждали, что их связывали куда более близкие отношения), но и что три пистолета из четырех, пронесенных во Дворец правосудия, принадлежали Анджеле. Она, естественно, последний факт наотрез отрицала. Однако когда узнала, что власти выписали ордер на ее арест, ударилась в бега.
ФБР охотилось за Дэвис в течение двух месяцев. Наконец 13 октября «джи-мэны» выследили ее и арестовали. Этому событию американские власти придали особенное значение. Сам президент страны Ричард Никсон публично поздравил шефа ФБР Эдгара Гувера с победой. А газета «Нью-Йорк таймс» назвала безнадежными попытки «придать делу Дэвис политическую окраску и тем самым отвлечь внимание от предъявленных ей конкретных обвинений».
Суд над Дэвис начался в графстве Марин штата Калифорния в январе 1971 года. В июне 35 тысяч граждан США подписали петицию с требованием освободить Дэвис под залог, однако судья в этом отказал, мотивируя свой отказ тем, что Дэвис обвиняется в преступлении, относящемся к категории особо тяжких. Этот вердикт вызвал целую бурю негодования среди коммунистов всех стран, и особенно – в Советском Союзе. Вот почему показу документального фильма про Анджелу Дэвис на МКФ было уделено особое внимание: о нем широко писали в прессе, а также прочили ему одну из наград фестиваля.
Между тем на Дина фильм не произвел сильного впечатления, но он отметил, что картина в целом удалась и ту задачу, которая на него возлагалась – вызвать симпатии к Дэвис, – он выполнил. А большего от кино подобного рода и не требовалось.
Вечером того же дня Дин встретился с Юрием Купцовым. Тот как раз вернулся из Болгарии, где отдыхал, и, приехав к Дину в гостиницу, прямо с порога удивленно спросил:
– Где же твоя модная шевелюра? В наши дни быть коротко стриженным – пережиток прошлого.
– Эта прическа – плод насилия, – ответил Дин. – Ее мне сделали в аргентинской тюрьме.
От удивления Юрий даже присвистнул:
– Завидую, Дин, твоей насыщенной жизни. Чего в ней только нет: концерты, съемки в кино и даже тюремные камеры.
– Надеюсь, насчет тюрьмы это всего лишь шутка, – усмехнулся Дин. – Уверяю тебя, в той тюрьме, где я побывал, лучше никогда не оказываться.
– Конечно, это шутка, – заверил друга Юрий и тут же предложил: – Поскольку вид у тебя не слишком здоровый, я предлагаю тебе небольшой круиз. Как ты смотришь на то, чтобы совершить вечернюю прогулку по Москве-реке на теплоходе?
– Замечательно смотрю, – ответил Дин, после чего они с приятелем покинули гостиничный номер.
Далеко идти им не пришлось: причал находился в пяти минутах ходьбы от «России». А еще спустя десять минут друзья заняли свои места на корме речного пароходика.
Едва они уселись на скамейку, как Юрий достал из внутреннего кармана своего пиджака сложенную вдвое газету и протянул Дину. Тот с удивлением воззрился на друга.
– Это та самая «Литературная газета», где напечатано твое письмо Солженицыну, – объяснил приятелю смысл происходящего Юрий. – Или у тебя уже есть этот номер?
– Честно говоря, есть, – улыбнулся Дин.
– Тогда пусть будет два.
Дин не стал спорить и положил газету рядом с собой на скамейку. Затем спросил:
– Как ты отнесся к этому письму?
– Нормально отнесся, – пожал плечами Юрий, после чего спросил: – А ты рассчитывал на что-то другое?
– Нет, не рассчитывал, поскольку тебя я достаточно хорошо знаю, – честно признался другу Дин. – Но вот других…
– Кого ты имеешь в виду под другими? – поинтересовался Юрий.
Дин не стал ничего скрывать и рассказал приятелю об инциденте с театральным критиком. На что Юрий глубокомысленно изрек:
– Этого следовало ожидать. Солженицын в определенных кругах нашей интеллигенции нечто вроде светоча. По-английски это вроде человека, который указывает заблудшим дорогу к свету. А ты взял и начал учить этого светоча жизни.
– Для меня Солженицын никакой, как ты сказал, не светоч, а человек, который играет на стороне противника. Как это у вас говорится: льет воду на мельницу врага.
– И кто это говорит? – поворачиваясь к другу всем корпусом, спросил Юрий. – Человек, который сам, будучи американцем, льет воду на советскую мельницу.
Дин с удивлением уставился на своего друга, не в силах понять: шутит он или говорит правду. Но Юрий сам разрядил ситуацию. Он улыбнулся и, похлопав друга по колену, сказал:
– Это всего лишь шутка, Дин. Ты льешь воду на хорошую мельницу.
– Спасибо, успокоил, – с сарказмом в голосе произнес Дин.
– Если ты будешь обижаться, то тебя здесь съедят с потрохами, – после короткой паузы вновь нарушил тишину Юрий. – Повторяю, ты покусился на человека, которого наши доморощенные либералы считают святым, и они тебе этого никогда не простят. Так что будь готов к разного рода неприятностям: тебе и руку перестанут подавать, и разные нехорошие эпитеты будут бросать в спину, а то и в лицо. Тебя об этом еще мой отец предупреждал.
– Кстати, как он? – Дин только теперь понял, какую бестактность он совершил, не поинтересовавшись с самого начала здоровьем Купцова-старшего.
– Сейчас уже лучше. В прошлом году он хвалился тебе своим здоровьем, а в этом у него случился микроинфаркт. Но все обошлось, и сейчас он снова работает, как будто ничего не случилось. Хорошо, что ты о нем вспомнил. Он просил меня напомнить тебе, чтобы ты не забыл пригласить его на один из своих концертов в Москве. Они когда состоятся?
– В сентябре, – ответил Дин. – И передай своему отцу, что я лично свяжусь с ним и приглашу на первое же выступление в Театре эстрады.