Династия Одуванчика. Книга 2. Стена Бурь
Шрифт:
Кита как громом пораженный уставился на государя. Предлагаемый пост был высоким, но очень уж удаленным от центра императорской власти.
Мечтой каждого фироа было получить назначение в Коллегию адвокатов, это новое детище Куни. Составленная из молодых ученых, не имевших ясно очерченной области ответственности, а потому и предвзятой точки зрения, Коллегия адвокатов призвана была оценивать политические инициативы имперских министров и подвергать их критике, все без исключения, предлагая противоположное мнение.
Император
Вот только беседа Киты с императором не помогла ему получить заветную должность. Он застыл на месте, пытаясь сообразить, как вести себя в такой ситуации.
Дзато Рути выступил вперед и прервал неловкую паузу:
– Поблагодари императора!
Смущенный Кита поклонился. «Ну, я хотя бы окажусь рядом с семьей в Гинпене». Только он не был уверен, что родичи станут рассматривать его возвращение как успех. Молодой человек стиснул зубы и, прежде чем занять свое место в рядах пана мэджи, предпринял последнюю попытку:
– Ренга, я надеюсь, что вы должным образом обдумаете мое предложение.
– Я непременно обсужу его со своей дочерью Фарой, когда сегодня буду укладывать ее спать.
Сдержанный хохот пробежал по рядам министров и генералов, эхом раскатившись по залу.
– Этот Кита – редкий глупец, – прошептала Тэра.
– Что заставляет тебя думать, будто он провалился? – спросила Сото.
– Надо же было выдвинуть такое идиотское предложение! Отец попросту сравнил его со сказкой на ночь! – ответила девочка.
Фиро согласился.
– У него был шанс впечатлить императора, но Кита полностью его загубил. Все знают, как много внимания отец уделяет армии…
– И вот теперь он не использовал единственную драгоценную возможность, полученную в результате долгих лет занятий, – возможность, которую никогда не получат те, кто работал не менее усердно, – подытожила Тэра.
– А мне показалось, что в его словах был резон, – неуверенно произнес Тиму. – В пояснениях учителя Рути к «Трактату о морали» Кона Фиджи говорится…
– Ты, случайно, не забыл, что отец называет Единственного Истинного Мудреца Единственным Истинным Занудой, а? – осведомилась Тэра.
Фиро разобрал хохот, он зажал рот ладонью и весь покраснел, стараясь совладать с собой.
– Послушное чадо не должно повторять суждения родителя, высказанные в вечерний час пития и увеселений, – парировал Тиму весьма прохладным тоном. – Император
Но Сото перебила его:
– Как вы думаете, есть среди пана мэджи выходцы из простых крестьян?
Тиму, Тэра и Фиро прильнули к щели в двери, вглядываясь в десять фигур, сидящих в центре Большого зала для приемов. Все присутствующие были красивы, ухожены и облачены в дорогой шелк. Все, за исключением молодой женщины, преклонившей колени в конце последнего ряда, одетой в простую холщовую мантию, обилие заплат на которой делало ее похожей на карту Дара.
– Ой, да это же Дзоми! – прошептал Фиро.
– Да! Я знала, что мы поступаем правильно, помогая ей! – воскликнула Тэра, раскрасневшись от радости.
– Все остальные, кроме нее, происходят из крупных влиятельных кланов, из семей, обладающих властью и деньгами, способных нанять лучших учителей, – сказала Сото. – Из семей, ожидающих и в будущем увидеть среди пана мэджи немало своих отпрысков. Они играют вдолгую. А потому, слушая кого-то из экзаменуемых, не стоит воспринимать его речь как выражение личных мыслей.
– Но если у них есть что сказать папе, почему бы просто не направить петицию губернатору своей области? – спросил Фиро.
– Ну, потому… потому что они заранее знают, как отреагирует отец на их обращение, – ответила Тэра. – Ведь так? Иное дело – общее собрание.
Сото одобрительно кивнула:
– Часто ли человеку предоставляется шанс озвучить свое мнение напрямую императору, да еще в присутствии повелителей Дара? Дворцовая экзаменация – редкая возможность для этих семей. Только что вы услышали, что думают некоторые из низложенных старых фамилий Тиро о правлении вашего отца.
Тэра кивнула. Словно бы пелена упала с ее глаз.
– Так эта рассказанная Китой сказка – на самом деле угроза. Угроза государственной измены.
Тиму в ужасе посмотрел на сестру:
– Тэра! Будь это так, папа велел бы дворцовой страже схватить его, а не обратил бы все в шутку. Как ты можешь говорить столь возмутительные вещи?
Сото вздохнула про себя. Увы, не все дети Куни унаследовали от отца природный инстинкт истинного политика.
– Шутка императора была нацелена вовсе не на Киту, – терпеливо пояснила она. – На самом деле твоего отца не волнует реакция изнеженного юного аристократа.
– Что ты хочешь сказать? – удивился Тиму, с лица которого не сошло озадаченное выражение.
Сото попробовала еще раз:
– Когда твой отец обедает с кем-то из своих советников, неужели ты думаешь, что им в самом деле хочется есть? Когда твоя мать приглашает консорта Рисану посетить оперу, неужели их и впрямь интересует представление? Иногда действие, разворачивающееся на сцене, служит лишь поводом к разговору среди зрителей, который мог бы показаться слишком неудобным, протекай он без соответствующего прикрытия.