Динка (ил. А.Ермолаева)
Шрифт:
— Конечно. Все гимназисты там катаются. Особенно в воскресенье. Хорошо! Каток блестит, музыка играет!
— Я пойду! Я с Леней пойду! — захлопала в ладоши Динка.
— А твой б-рят и ката-ться не уме-ет, я его ни р-азу с коньками не ви-дел!
— Ну и что же! Ну и что же! Просто у него нет коньков! А я скажу маме, мама ему купит, и он будет кататься лучше всех! — обиженно затараторила Динка и побежала домой.
Но дома ее ждали другие новости, заставившие сразу забыть и каток и новое знакомство.
Глава
ДОРОГИЕ ПИСЬМА
На крыльцо выбежала Мышка:
— Где ты ходишь? Иди скорей! Мама получила письма!
— Какие письма? От Лины? — всполошилась Динка.
— От Лины, от дяди Леки…
— А от Кати?
— Катя написала дяде Леке… У ней родился мальчик!
— Мальчик! — подпрыгнула Динка. — Хорошенький?
— Наверно, только он еще совсем грудной… Идем скорей! Девочки вбежали в комнату. Динка ревниво оглядела отложенные на столе листки.
— Мамочка! Вы уже всё прочли?
— Тише! Мама читает, — остановила ее Алина. После многих низких поклонов Лина писала, что они с Малайкой каждый день всех вспоминают и беспокоятся.
— «…Так бы и полетела я к вам, — писала Лина, — а уж об Никиче и говорить без слов не могу, совсем затосковал старик — одна ему отрада ваши письма… Живет он у нас на покое, смотрю за ним, как за родным отцом, но все его к вам тянет… Вот, говорит, съезжу, посмотрю на них еще разок, а тогда и помереть можно… Как ни скучает, а ты, андел мой, милушка, не зови его, стариков с места на место таскать не положено, а уж Никич наш и без того плох, все ночи кашлем мается…»
— Ох, мамочка… — умоляюще прошептала Динка. — Возьми его скорей!
— Пошлем телеграмму, да, мамочка? — взволновалась Мышка.
— Конечно, пошлем, это же папин друг! — поддержала сестер Алина.
— Надо бы взять Никича, — несмело отозвался Леня. — Я бы здесь поухаживал за ним…
— Возьмем-то возьмем, об этом и речи нет, но, может быть, лучше подождать весны? Как бы он не простудился дорогой… — озабоченно сказала Марина. Но Алина деловито предложила;
— Надо его самого спросить, когда ему лучше приехать!
— А пока давайте писать ему каждый день! — самоотверженно сказала Мышка она терпеть не могла писать письма и никому не писала.
— Мышка, может, не соберется, а я буду! — пообещала Динка.
— Да хоть бы вы по очереди писали, а то такие лентяйки, не можете лишний раз послать старику привет, — расстроилась Марина.
В письме дяди Леки было сообщено, что у Кати родился мальчик, что сама Катя здорова, но мальчик часто простужается. О себе дядя Лека писал, что никак не может добиться от своего графа перевода в одно из черниговских имений, что граф купил землю в Крыму и хочет отправить его туда наблюдать за постройкой винного завода.
«…Ну, это мы еще посмотрим, — писал дядя Лека. — Теперь, родные мои, несколько слов о том, что вас больше всего интересует. Некоторые из наших знакомых выехали в Финляндию, в том числе и Скворцов…»
— Папа… — прошептала Мышка, Марина сияющими глазами посмотрела на детей.
— Бог знает, что я уже передумала…
— Скворцов — это папа? Он уже Скворцов? — шепотом допытывалась Динка.
— Ну да… Тише ты! Не повторяй зря, — остановила ее Алина. — Мама, читай…
— Что еще про папу? — нетерпеливо заглядывая в письмо, торопили девочки.
— Да… Значит, он был председателем… В первый раз мы не вместе… Интересно, как прошел съезд… Но тут об этом ничего нет… Ах, вот еще что-то о папе…
«Скворцов передал мне через Кулешу деньги для вас. Забыл сказать, что Скворцов работает инженером путей сообщения… И еще у меня есть приятная весточка для вас — виделся я тут кое с кем из товарищей, все очень тепло расспрашивали о вашей жизни, о здоровье детей… И еще один человек, который подарил вам свою книжку «Моя новая мама», особенно интересовался, как ведет себя Динка…»
— Я? — встревожилась Динка. — Это про меня?
— Ну конечно… Вот читай… — показывая ей письмо, подтвердила Марина.
— Ай-ай-ай! Вот видишь! Там, наверно, всё знают! — пугнула сестру Мышка, с трудом удерживая смех.
— А что же знают? Что знают? — не на шутку встревожилась Динка, — Я хорошая девочка… Я ничего такого не делаю…
— Но что-то дошло до них, уж там напрасно говорить никто не будет! — серьезно подбавила Алина.
— Да нет, — робко улыбнулась Динка. — Они просто ошиблись… Им про кого-нибудь другого сказали, а они подумали про меня… Правда, Леня?
— Да уж не знаю — правда ли, нет ли, — откашливаясь в кулак, пробормотал Ленька. — Вот мама напишет, как и что…
— Конечно! Ты напиши, мама: Динка хорошая девочка, даже голоса ее в доме не слышно… Ох, я делаюсь больной! — с огорчением сказала Динка.
Всем сделалось ее жаль.
— Ну, так это все выяснится? Правда всегда всплывет наверх, ты не беспокойся! — успокоила сестренку Алина.
— Нет, пусть мама сама напишет, а то, может быть, ничего и не всплывет, а я буду плохая! — закапризничала Динка.
— Я напишу, напишу! Давайте дочитаем письмо! Вот тут еще несколько строчек Лёне… Вот:
«…Ты, Леонид, там единственный мужчина, поэтому на тебя, вероятно, самые большие шишки валятся, но ты помни, что главное твое дело — учиться, все остальное суета сует! Пиши мне, если что нужно, я ведь для тебя такой же дядя Лека, как и для девочек..» Леня с гордостью выслушал эти строчки и смущении сказал:
— Какие тут шишки? И мужчин у нас не один, а двое… Я да Вася!
— Подумаешь! — фыркнула Алина. — Ты одних лет со мной… И не воображай, пожалуйста… Он да Вася! Какие мужчины нашлись!