Динка (с иллюстрациями Воробьева)
Шрифт:
Динка выходит на террасу… Марина сидит у стола и что-то пишет… Девочка останавливается за ее стулом.
– Я никуда не поеду, мама. Я буду ждать Леньку, - тихо и упрямо говорит она, не поднимая глаз.
Марина быстро оборачивается и, обняв ее одной рукой, привлекает к себе.
– Леня еще может приехать… Сейчас очень рано, ложись спать. Утром мы пойдем
Марина читает Динке письмо, но Динка не слушает его. В ее растревоженном сердце вдруг зарождается надежда.
– Может быть, пароход уже пришел? Я сейчас сбегаю на пристань, мама!
– шепотом говорит она.
– Сейчас уже совсем светло!
– Нет-нет! Потерпи еще немножко! Мы пойдем вместе!
– ласково говорит мать.
Динка отходит от ее стула и усаживается на ступеньки:
– Я подожду утра здесь.
Марина с глубокой жалостью смотрит на ее сиротливую фигурку. Динка подбирает босые ноги под длинную ночную рубашку и, опустив голову в колени, молчит.
Мать садится с ней рядом, кутает ее плечи в свой платою, осторожно поднимает кудрявую голову и заглядывает девочке в глаза. Темные, пустые, наплаканные глаза не отвечают на ее ласку, и матери делается страшно.
– Диночка, мама понимает твое беспокойство. И, если Леня не приедет, мама примет все меры…
Марина не находит слов, ее смущает темный, безразличный взгляд дочки. Измученная ее горем и бессонной ночью, Марина с трудом удерживается от слез.
– Разве ты не веришь своей маме, Диночка?
– тихо спрашивает она, дотрагиваясь до крепко сжатых маленьких рук.
Динка молчит и смотрит куда-то далеко-далеко, поверх деревьев… Серое, холодное утро медленно вползает в сад, хмурый осенний туман поднимается с земли…
Марина встает и, подойдя к столу, перечитывает свое письмо к капитану, потом бегло дописывает несколько строчек и, запечатав конверт, прячет его в свою сумочку. Потом она уходит в комнату и снова что-то складывает там. А Динка молчаливо и неподвижно сидит на крыльце, ждет, когда настанет утро…
Алина осторожно приоткрывает свою дверь и, застегивая на ходу платье, шмыгает в мамину комнату. Динка слышит тихие голоса мамы и Алины, они о чем-то советуются и шепчутся, как две подружки… Динка еще ниже утыкается головой в колени и закрывает глаза. Непреодолимый сон сковывает ее.
Алина выносит из комнаты целый ворох какой-то одежды и кладет ее на перила.
– Я положу здесь, чтобы было наготове. А что ты наденешь, мамочка?
– шепотом спрашивает она.
– Я надену папино любимое платье… - тихо говорит Марина.
– Конечно! Ты нарядись, мамочка! И не заплетай косы, хорошо?
– шумно радуясь, бросается к матери Алина, но мать испуганно показывает ей глазами на безмолвную Динку. Лицо Алины сразу меняется, краска досады проступает на ее щеках.
– Ты не должна этого позволять, м-а-ма!
– возмущенно шепчет она.
Марина хмурит тонкие брови, горькая складка ложится около ее губ.
– Я страдаю вместе с ней… - тихо отвечает она. На дорожке слышны тяжелые мужские шаги.
– Это Никич с Кулешей, - озабоченно говорит Марина.
– Беги скорей, предупреди их, чтобы не разбудили Динку.
Алина осторожно обходит сидящую на крыльце сестру и бежит навстречу приезжим.
– Тише, тише!..
– машет она рукой.
– Мама просила не будить Динку…
– Будить Динку? А зачем нам ее будить?
– удивляется Кулеша.
– Капризы, капризы, - ворчит Никич.
– Поменьше б потакать вам! Ишь чего разделала девчонка!
Они подходят к крыльцу и останавливаются перед спящей Динкой.
– Ну, как теперь? Нам вещи носить, а она сидит на самой дороге… хмурится Никич.
– Ничего, ничего… Дружбу надо уважать! За такой подружкой я бы пошел на край света!
– шепотом говорит Кулеша и, высоко поднимая ноги, шагает через две ступеньки, на цыпочках обходя спящую Динку.
Марина, стоя на террасе, благодарно улыбается, А Динка спит…
Из комнат выволакиваются тяжелые корзины; Кулеша, упираясь коленями в большой узел, обвязывает его ремнями. На террасе наскоро закусывают бутербродами.
– Ну, кажется, все! Завтра мы с Никичем сдадим вещи в багаж и приедем сюда с подводой забирать мебель. А на сегодняшний день дачу надо будет заколотить, - говорит Кулеша, поспешно доедая бутерброд и связывая вместе два узла.
– Кулеша! Это невозможно! Ну как вы потащите один?
– беспокоится Марина.
– Как потащу? Очень просто! Я такой верблюд!
– говорит Кулеша, одним взмахом перекидывая через плечо два узла и поднимая с пола корзину.
– Давайте еще что-нибудь! Одна рука свободна!
– Нечего, нечего больше… У нас остались только ручные вещи… Так вы завезете это на квартиру и будете ждать нас там?
– спрашивает Марина.
– В пять часов… Выбирайтесь отсюда пораньше. На квартире у вас Содом и Гоморра… Надо же еще сложить все зимние вещи, - деловито шагая к крыльцу, говорит нагруженный как верблюд Кулеша. Осторожно обойдя Динку, он останавливается на дорожке и долго смотрит на свернувшуюся в комочек жалкую фигурку.
– Скажите ей, что я не виноват… Я рад бы сам приволочить из Казани этот самый Ленькин пароход.
Через два часа Марина будит Динку, и они спешат на пристань. Осеннее солнце золотит на деревьях листья, свежий ветерок холодит плечи. Марина с трудом поспевает за девочкой, и лицо ее расстроенно. Что-то ждет их на пристани? Может быть, они узнают, что пароход «Надежда» прибывает только завтра? Как подготовить к этому Динку и что сделает она, услышав эту весть… Марина видит, как окрыленная надеждой девочка забегает далеко вперед и, не смея торопить запыхавшуюся мать, останавливается с нетерпеливой, жалкой улыбкой… Щеки ее порозовели, глаза ожили… Волга, Волга!.. Идет ли, плывет ли, качается ли у берега на твоих темных волнах белоснежный пароход?..