Динка (с иллюстрациями Воробьева)
Шрифт:
Динка вспомнила все свои ужимки и гримасы, которыми она развлекала класс, и скромно поджала губы.
– Надо стать серьезной.
– Я думаю, давно пора, ведь тебе скоро десять лет… Динка была рада переменить тему.
– Мне в апреле, мамочка… целых десять лет! Правда, как быстро идет время! День за днем, день за днем…
– Дина, не хитри… И не притворяйся дурочкой. Если ты и в классе притворяешься такой дурочкой, так не мудрено, что все подруги над тобой смеются!
– Вот в том-то и дело, что там без нее этих
– вмешался Леня.
– Ну, это утешенье ты оставь для себя, - перебила его Алина.
– А когда артист выступает, так тоже все смеются, - вскинулась задетая за живое Динка - Если в цирке, например…
– А! Вот в чем дело! Так класс - это не цирк, а ты даже не клоун, ты Петрушка, - резко сказала Марина и, глядя в упор на девочку, добавила с презрительной, уничтожающей улыбкой: - У вас там, кажется, много богатеньких барышень, и ты, дочь революционера, папина дочь, кривляешься перед ними, как Петрушка!
– Мама не надо так… - вскочила Мышка.
Динка, взревев, бросилась к Лёне. Ленька, готовый защищать ее от целого света, только перед одним человеком не смел поднять свой голос.
Прижимая к себе Динкину голову, он гладил ее, в смятенье повторяя:
– Молчи, молчи… Мама правду сказала… Мать зря не скажет… - и, давая волю накипевшему в нем раздражению против смешливых Динкиных подруг, грозно пообещал: - А с этими барышнями, что до смеха сильно охочи, я живо расправлюсь! Они у меня больше не посмеются, мозглявки эдакие!
В этот вечер Динка долго не могла заснуть; она лежала и плакала, плакала, не зная еще, что человеку не так-то просто рассчитываться за сделанные им ошибки…
Глава 9
ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
Дня два Динка ходила строгая, притихшая, а девочкам, которые приставали к ней с расспросами, неизменно отвечала:
– Я не буду больше вас смешить, я вам не Петрушка! Смейтесь сами над чем хотите!
Девочки недоумевающе переглядывались. Но на третий день в гимназии случилось происшествие, заставившее их новыми глазами взглянуть на свою подружку. Перед большой переменой к Динке подошла Муха и, пряча что-то в своем маленьком кулачке, шепнула:
– Я принесла двойные булавки… Пойдем в зал, там старшие прогуливаются…
Муха хихикнула и оглядела класс своими быстрыми глазками. Несколько девочек, собравшись в уголке, разложили на партах свои завтраки.
– Пойдем, - морща носик и прижимаясь гладко причесанной головкой к Динкиному плечу, снова зашептала Муха.
– Куда?
– не поняла Динка.
– Да в зал… Там старшие ходят… Сколем юбки булавками, а потом по звонку они - трык… в разные стороны… Ха-ха-ха!
– зажимая ладошкой рот, захихикала Муха.
Динка схватила ее за руку:
– Ты с ума сошла?! Не смей этого делать! Они порвут платья!
– Да не кричи!
– испугалась Муха.
– Я ведь только для смеха сказала.
– Нет! Ты не для смеха, ты булавки принесла! Дай сюда булавки!
– На-на! Подумаешь - испугалась! Я ведь только предложила. Не хочешь - не надо!
Муха бросила на парту булавки и убежала. Динка развернула свой завтрак, Через несколько минут, когда по коридорам прокатился школьный звонок, в класс примчалась Муха. Запыхавшись от быстрого бега, она подняла крышку парты и спрятала под ней свое красное, беззвучно хихикающее личико… Динка, почуяв недоброе, выбежала из класса.
В опустевшем зале, где только что парами, тесно обнявшись, гуляли старшие школьницы, Динка увидела Алину. Она стояла в группе других учениц и о чем-то говорила с классной дамой. Неподалеку от нее несколько девочек, возмущаясь и охая, утешали одну из подруг, которая, сидя на полу и горько плача, держала в руках рваный подол своего коричневого платья… Другая девочка тоже рассматривала разорванную в двух местах юбку, и щеки ее горели от обиды и возмущения.
В глубине зала показалась маленькая фигурка начальницы гимназии. Она шла, покачивая седыми буклями и взволнованно перебирая четки.
Завидев ее, девочки мгновенно смолкли, и в наступившей тишине было слышно только легкое шуршание синего шелкового платья начальницы. Классная дама поспешила к ней навстречу. В это время Алина нечаянно оглянулась и встретила испуганный взгляд прижавшейся к стене Динки… Одну секунду сестры глядели друг другу в глаза, потом Динка повернулась и бросилась в свой класс. Урок еще не начинался, девочки беспорядочно толпились около парт. Динка, расталкивая всех, кто попадался ей на пути, и словно ослепшая от бешенства, кричала:
– Где Муха? Где Муха? Завидев нырнувшую под парту гладенькую головку Мухи, Динка с яростью шлепнула ее ладонью по спине… Удар пришелся на острую, торчащую из-под платья лопатку, и Муха, жалобно пискнув, присела на пол.
– Ты дрянь, дрянь! Они порвали платья! Я говорила тебе!..
– топая ногами, кричала Динка.
– Тише! Тише! Учительница идет!
– бросаясь к ней, предупредили девочки.
Динка, тяжело дыша, села на свое место. В ушах ее слышался плач девочки с разорванным подолом, перед глазами стояло побледневшее лицо Алины, а в ладони все еще сохранилось ощущение острой торчащей лопатки Мухи.
Учительница взволнованно рассказывала о происшедшем случае, уговаривая виноватых сознаться… Муха бросала на Динку испуганные, умоляющие взгляды. Динка молчала. Девочки тоже молчали. Дознанья с классной дамой, а потом и с начальницей не дали никаких результатов. Виноватых не было… И все же какая-то тоненькая ниточка подозрения привела во второй класс и остановилась возле парт, где сидели Муха и Динка.
Классная дама вручила обеим девочкам гимназические повестки о вызове родителей. Динка с глубоким вздохом положила повестку в свой ранец.