Динка (с иллюстрациями Воробьева)
Шрифт:
Но Динка снисходительно улыбается и щурит глаза:
– Лежачего не бьют, ну да… Пускай встанет и сам даст по шее?
– Кто встанет?
– спрашивает Катя. Динка настораживается. Она всегда настороже, когда в разговоре принимает участие Катя.
– Ну, если этот лежачий вдруг встанет и сам начнет бить?
– спрашивает она.
– Динка, видно, подразумевает драку и хочет знать, как ей поступать, если враг ее уже упал и лежит, - догадывается Олег.
– Да, - хитро улыбается Динка.
– Как быть, если
– Ну, если он упал, значит, ты оказалась сильнее. Зачем же тебе пользоваться своей силой и бить его еще?
– пожимает плечами мама.
– Ведь это же нечестно!
– А если он не упал, а просто спит. Вот я так иду, иду, а он спит… Он тоже лежачий? И его тоже нельзя трогать?
– заинтересовывается Динка.
– Ну, это уж совсем подло, Дина!
– хмурится мать.
– Как ты не понимаешь таких простых вещей!
– А если человек просто упал… За ним гнались, а он бежал, бежал и упал вот тогда разве можно его бить, мама?
– взволнованно спрашивает Мышка, все еще находясь во власти прочитанной страницы.
– Есть такие негодяи, что и бьют, - серьезно отвечает Олег.
Но Динка не согласна. Ей сразу представляется, как главный ее враг, Минька, вдруг вскочил и удирает от нее во, все лопатки; у Миньки длинные ноги, его бы ни за что не догнать, но вот счастье: Минька споткнулся и упал!
– Ого-го!
– хохочет вдруг Динка.
– Лежачего не бьют? А сидячего? Упал! Ого-го! Так я бы ему крикнула: сядь, убоище, сядь!
– А ты не знаешь, кто упал! Ты не знаешь!
– вдруг обрушивается на сестру Мышка.
– А я посмотрю на его харю, так сразу узнаю!
– старается перекричать ее Динка.
Взрослые озадаченно смотрят друг на друга. Олег вдруг разражается громким хохотом.
– Я пропал, Марина! Я пропал!
– хохоча, повторяет он.
– Твое изысканное воспитание дает блестящие результаты! Ха-ха! Я погиб!
Катя, зараженная смехом брата, тоже начинает смеяться.
– Да перестань, Олег! С ней же ничего нельзя предвидеть!
– оправдывается Марина, с трудом удерживаясь сама от смеха.
– Динка, ты совсем не понимаешь, что болтает твой язык! Ведь мы смеемся над твоей глупостью!
– говорит она дочке.
– Это плохие слова, Дина, и маме стыдно за тебя!
– вступает Алина, не понимая, как могут смеяться взрослые», видя такое безобразие.
– Надо говорить «лицо», а не так, как ты… - поправляет она сестру.
– У хорошего - лицо, у плохого - харя, - решительно заключает Динка.
– Правильно!
– вскакивает вдруг Олег.
– У хорошего - лицо, у плохого харя! Коротко и ясно! Марочка, не сбивай ее!
– Нет, неправильно! Это грубое слово, и если она сама может его произносить, то другим противно слушать!
– горячится мать.
– Она не должна даже знать таких слов!
– вставляет Катя.
– Ну, а если узнала? И совершенно правильно поняла их?
Динка со снисходительной усмешкой смотрит на взрослых. Она знает и другие слова, похуже этого! Подумаешь, «харя»! Есть о чем спорить! Послушали бы, как грузчики на пристани ругаются!
Но девочке становится скучно. Она вообще не любит, когда много говорят об одном и том же. А у взрослых языки КАК у ночного сторожа колотушка: тра-та-та… тра-та-та… САМИ кричат и друг друга перебивают, а детям делают замечания.
– Мама! Пойдем к пианино! Мама! Давайте вылезать из-за стола!..
– капризно тянет Динка.
Марина и Катя мгновенно забывают обо всем на свете.
– Олежка, спой! Спой!
– обнимая брата, просят они. Любимая вещь в доме пианино - стоит в маленькой комнате, заменяющей в дождливые дни столовую. Алина зажигает свечи, Олег достает папку с нотами, мать придвигает к пианино свой стул. Мышка усаживается с Катей в одно кресло, Алина устраивается на подоконнике, Динка долго возит по комнате свой стул: ей обязательно надо видеть лицо дяди Леки, когда он поет. Наконец и она усаживается, обхватив руками колени.
– Ну, вы уселись?
– спрашивает Олег и хлопает в ладоши.
– Начали! «Песня жаворонка». Кто написал? Какой композитор? Живо!
– обращается он к девочкам.
– Рахманинов! Нет, Глинка!
– гадает Мышка.
– Алябьев, - говорит Алина.
– А ты, егоза, как думаешь?
– спрашивает дядя Лека Динку.
– Я никак о нем не думаю.
– Нехорошо. Песни любишь, музыку любишь, а не хочешь даже знать, кто написал. Ну, начали! Марина берег первые аккорды.
– «Между небом и землей жаворонок вьется…» - тихо и медленно начинает Олег.
Маленькая птичка кружится и кружится над землей вместе с голосом дяди Леки, с поющими клавишами под мамиными руками, она поднимается вверх и падает вниз. Из-под Динки уходит стул; вцепившись в свои коленки, она тоже поднимается и падает вместе с голосом дяди Леки, вместе с птичкой… И сердце у нее замирает, как на качелях… А жаворонок поднимается все выше, он уже поет над другой птичкой, над подруженькой своей поет этот жаворонок звонкий… Губы Динки шевелятся, лицо принимает выражение поющего Олега, жаворонок кружится уже где-то далеко-далеко…
Когда последние аккорды замирают, все молчат.
Динка тоже молчит. Перед ее глазами встают какие-то смешные штучки-закорючки на нотах. Ей хотелось бы спросить самого композитора, как это он придумал, что из таких закорючек получается песенка птички…
Но дядя Лека ставит перед мамой новые ноты, и все знают, что сейчас будет что-нибудь веселое. Веселая музыка и веселые слова не бросают Динку вверх и вниз, она принимает их как плясовые, ей хочется выделывать какие-то антраша ногами и руками, она не может удержаться и подпрыгивает на стуле в такт музыке.