Дипломат
Шрифт:
Они все еще держались вместе, и Мак-Грегор, озираясь по сторонам, обдумывал, как им действовать. Впереди начинался крутой спуск, кое-кто из курдов уже мчался под гору. Мак-Грегор понимал, что выбора нет. Их снова, как баранов, погнали вниз по крутому склону, и Мак-Грегор, чувствуя всю глупость и беспомощность своего положения, только старался держаться позади Кэтрин, оберегая ее от толчков; то же делал и Эссекс, ехавший рядом с ней. Дауд затерялся в толпе всадников, и, пока они, скользя и спотыкаясь, съезжали с кручи, его нигде не было видно.
– Вы имеете понятие,
– В их лагерь. – Мак-Грегор держался за шею и гриву своей лошади. – Не отставайте от меня. – Теперь он был немного впереди ее; курды подгоняли их с громким смехом, шутками и криками.
Кэтрин все-таки отстала, Мак-Грегор услышал позади себя неровное цоканье копыт о камни и обернулся; передние ноги лошади Кэтрин подогнулись, лошадь упала на колени; Кэтрин перелетела через ее голову, перевернулась в воздухе, так и не разогнув ног, и, раскинув руки, с развевающимися волосами, ударилась о камни и покатилась под копыта лошади Эссекса. Мак-Грегор соскочил на землю и нагнулся над Кэтрин. Когда лошадь Эссекса, задев его копытами, прошла над ними, он взял Кэтрин за руки и приподнял ее. – Дайте, я посмотрю, – сказал он, отводя ее расцарапанные руки, которыми она закрывала лицо. Лицо у нее было бледное, глаза закрыты. – Больно? – Он достал носовой платок и отер пыль с ее губ. Кэтрин открыла глаза и посмотрела на него.
– Лицо не разбито? – спросила она, тяжело переводя дыхание.
– Нет. А как ноги? – Тут к ним подъехал Эссекс. Кэтрин протянула Мак-Грегору руки, чтобы он помог ей ,встать. Потом оглянулась на остановившихся подле них курдов и отстранила его.
– Я сама, – сказала она сухо. – Нечего при них охать и ахать.
Она откинула волосы с лица и смахнула пыль с лопнувших на коленях штанов. Потом поискала глазами свою лошадь. Один из курдов держал ее под уздцы; Кэтрин подошла к ней и вытащила осколки камней, вонзившиеся в ее передние ноги, потом, собрав все свои силы, поднялась в седло и вырвала повод из рук курда. Тот громко смеялся, закинув голову, и поскакал вниз по каменистой тропе.
Когда спуск кончился, курды повернули к большой пещере в склоне горы, или, вернее, на ровную площадку известняка под огромным выступом скалы. Вход в пещеру был очень широкий, но чем дальше вглубь, тем больше она суживалась. Перед пещерой виднелись лошади, вязанки сена, кучей наваленные седла, несколько черных коз. Последний участок дороги был сравнительно ровный, и трое англичан, которые уже еле переводили дух, снова съехались вместе. Лицо Эссекса побагровело от натуги и гнева.
– Почему мы терпим такое обращение? – сказал он. – Почему нам не повернуть лошадей и не уехать?
– Они окружат нас и загонят, как скотину, – ответил Мак-Грегор. – От них не ускачешь.
– Так почему они не ограбят нас, и дело с концом?
– Если бы они хотели нас ограбить, они давно бы это сделали. Очевидно, им нужно другое. Может быть, ничего страшного и не будет, только надо соблюдать осторожность.
– Они ведь не знают, кто мы такие, – сказала
– Во всяком случае, им известно, что мы не курды, – с досадой ответил Мак-Грегор.
К ним снова подскочили два курда, которым, повидимому, чрезвычайно нравилась их роль загонщиков. Один из них грубо крикнул Мак-Грегору: – Ступай вперед! Хватит болтать по-турецки. Живей, живей! – И он ткнул винтовкой лошадь Мак-Грегора.
Мак-Грегор натянул поводья, обозвал курда турком и пнул ногой его лошадь.
Курд снова наскочил на Мак-Грегора и ударил его лошадь прикладом по крупу. Лошадь рванулась вперед и жалобно заржала от боли. Курд снова замахнулся винтовкой, но другие курды остановили его, и Эссекс вклинился между ним и Мак-Грегором.
– Вот дурак! Зачем он это сделал? – спросил Эссекс.
– Я обругал его. – Мак-Грегор, тяжело дыша, стряхивал грязь и конский волос со своих рук. – Вот дрянь! Ну и дрянь!
– О, господи! – сказал Эссекс. – Нашли время ругаться!
Они уже были возле пещеры, и курды, не останавливаясь, въехали внутрь. Копыта лошадей дробно застучали по твердому известняку. Курды спешились, и их окружили женщины, дети, собаки и козы. Под гулкими сводами пещеры каждый звук отдавался усиленным стократ; крики мужчин оглушали, собачий лай превращался в рев, болтовня женщин казалась перестуком камешков в глиняном сосуде.
Кэтрин спешилась и взяла лошадь под уздцы, но один из курдов схватил за повод и потянул его к себе.
– Отдайте, отдайте ему, – крикнул Мак-Грегор.
– Где Гарольд? – спросила она.
– Я здесь. – Эссекс подошел к ним в сопровождении, двух курдов, отнявших у него лошадь.
Троих англичан согнали в кучу, и они стояли среди глазеющих на них курдов, словно голые женщины, окруженные толпой ухмыляющихся мужчин. Все больше курдов, спешившись, подходили к ним и рассматривали их. Положение было до смешного нелепое.
Немного погодя, Эссекс сказал: – Это нам устроил тот старый поклонник дьявола.
– Не думаю, – возразил Мак-Грегор.
– А я уверен. Чему они смеются?
– Они говорят, что в жизни не видели ничего подобного, – объяснил Мак-Грегор. – Мне кажется, они настроены довольно дружелюбно.
– А мне это совсем не кажется, – отрезал Эссекс, неприязненно глядя на курдов. – Где ваш пистолет, Мак-Грегор?
– Он в мешке на вьючной лошади, а где лошадь и где Дауд – один бог знает.
– Я тоже думаю, что во всем виноват этот старый чорт, – сказала Кэтрин.
Один из курдов громкими криками разогнал толпу и, сделав чужеземцам знак следовать за собой, провел их в маленький грот в стене пещеры. Грот по своей форме напоминал часовню и освещался желтым пламенем фитиля, плавающего в масле. Как только они вошли туда, их охватило удручающее чувство одиночества, словно весь мир вокруг них вымер. Два курда, сидя на корточках у входа в грот, сторожили их. Оставшись одни, трое англичан минуту постояли в молчании. Потом Кэтрин, обнаружив на полу кусок кошмы, подошла к ней и легла на спину. Мак-Грегор подложил ей под голову свою шапку, а Эссекс нагнулся над ней с озабоченным видом.