Дипломат
Шрифт:
– Повторяю вам, вы создаете опасный прецедент, – настаивал Дрейк.
– Какой там прецедент! Ведь на бумаге ничего не фиксируется. Что же, по-вашему, русские заявят о нашем официальном признании мятежников на том основании, что мы побывали на приеме, устроенном в их честь? Русские не так глупы. Мы просто поедем туда – и все. Когда они увидят наши физиономии, они не скоро опомнятся от удивления. Пусть попробуют разгрызть такой орешек. Неужели вам это не кажется забавным?
– Я не поеду, Гарольд. – Дрейк с официальным видом уселся в кресло. – Это безумная затея, и я не намерен принимать в ней участие. И никто из сотрудников посольства не поедет. Я не разрешу. Моя ответственность простирается дальше вашей, и я отдаю себе отчет в опасности того, что вы задумали. Вы совершаете большую ошибку.
Эссексу было и досадно и смешно, что следовало отчасти приписать еще невыветрившемуся шампанскому. К несчастью, ему трудно было отделить одно ощущение от другого.
– Вы близорукий человек, Френсис, – спокойно сказал он. – Всегда были и будете таким. С русскими нужны смелость и напористость, ничем другим их не возьмешь. Я не намерен упускать такой случай из-за ваших чиновничьих сомнений. Не будьте дураком, Френсис.
Дрейк позеленел. – Здесь, в посольстве, я хозяин, Гарольд, и ни один человек отсюда на прием не поедет. А вам я тоже не советую ехать, в ваших же интересах.
Эссекс вздохнул. – Непременно поеду.
– В таком случае я поставлю Лондон в известность, что я был против этого.
– Можете ставить в известность всех, вплоть до старика Бертрама Кука. – Эссекс круто повернулся и вышел. У себя в кабинете он застал Кэтрин, о чем-то толковавшую с Мак-Грегором.
– Ну как, можно будет предупредить посольства? – спросил ее Эссекс.
– Это проще простого: нужно только сказать двум-трем людям, – ответила она. Ей, видно, все это нравилось, и ее крупные губы не были сжаты, как обычно. – Не пройдет и часа, как будут знать все. И все приедут. Что это вы затеяли? Опять что-то мудрите?
– Все протекает в дружественной атмосфере, – сказал Эссекс.
– Еще бы.
– Только не становитесь подозрительной, Кэти. Хватит с меня подозрительного Дрейка.
– А что сказал Дрейк?
– Что не разрешит ни одному сотруднику посольства поехать на прием.
Кэтрин потерла свой прямой носик. – Да неужели?
– Именно. Вы поедете? – спросил ее Эссекс.
– Так ведь мне не разрешено, – сказала она со смехом.
– Ну, если надумаете, мы будем ждать вас в семь часов в холле.
– Если я поеду, – лукаво протянула она, – конец моей карьере.
– Значит, ровно в семь, – крикнул Эссекс ей вслед.
Вошла мисс Уильямс и густо покраснела, когда Кэти, проходя мимо, сказала ей: «Привет, Элла!» В руках у мисс Уильяме была отпечатанная на машинке телеграмма Мак-Грегора, и, подойдя к его столу, она положила телеграмму перед ним.
– Будьте любезны передать это лорду Эссексу, – сказал Мак-Грегор.
– Это что, ваш ответ Лондону? – спросил Эссекс.
– Да.
– Так я читать не буду. Можете отправлять, мисс Уильямс. – Только сейчас Эссекса проняла утренняя обида. Он понадеялся, что ответ Мак-Грегора достаточно оскорбителен, и поспешил выбросить все из головы. – Поговорим об этих азербайджанцах, Мак-Грегор. Кто они такие?
– Мелби мне прислал список, но там только одно имя мне знакомо.
– Какое?
– Мирза Джехансуз.
– Коммунист?
– Нет. – Мак-Грегор не мог удержаться от улыбки и поспешно провел языком по губам. – Просто культурный, образованный землевладелец; мирза – это титул. А вообще он в Азербайджане человек известный. Много работал по устройству школ. Сейчас он уже старик, вероятно. Он был одним из активных конституционалистов.
– Мне нужно знать, зачем они сюда приехали, – сказал Эссекс. – Вероятно, за получением инструкций от Кремля или за военными материалами. Постарайтесь на этом приеме узнать о них все, что возможно, Мак-Грегор.
– Непременно, – сказал Мак-Грегор.
– Выясните, что им здесь нужно, и главное, есть ли среди них военные.
– Что они за люди, я постараюсь узнать, – сказал Мак-Грегор. – Это мне и самому интересно. Но никаких тайн я у них выведывать не буду.
– Узнайте все, что возможно. Это входит в ваши обязанности.
Мак-Грегор сделал такое движение, точно намеревался пожать плечами.
– И, пожалуйста, без донкихотства, – сказал ему Эссекс на прощанье. На этот раз он отправился к Джону Асквиту. Все-таки нужно, чтобы его сопровождал кто-нибудь из посольства.
Асквит сидел в кресле, положив ноги на свой письменный стол, заваленный бумагами и книгами. Он покосился через плечо на вошедшего Эссекса, но ног со стола не убрал. В огромном мраморном камине бушевало – именно бушевало – пламя, бросая длинные золотистые отсветы на красную обивку стен. Эссекс встал спиной к огню и окинул взглядом поблекшее великолепие комнаты.
– Ну, Джон, – начал он осторожно. – Как настроение?
– Настроение ленивое, – объявил Асквит. – Меня ваши грандиозные планы не увлекают.
– Вы чем сейчас занимаетесь?
– А вам зачем знать?
– Все рыщете по Балканам?
– Не по Балканам, а по Польше, – поправил Асквит. – Стараюсь подкопаться под русско-польский торговый договор, но пока что все мои старания с треском проваливаются.
– Вам для этого нужно поехать в Варшаву. – Эссекс стал раскуривать трубку.
– Ничего подобного. У нас принято считать, что главное – это выяснить намерения русских и затем помешать этим намерениям. Вот я и выясняю. А русские в чужие дела не мешаются, зато свои делают успешно. Жаль, что мы не берем с них примера. Беда современной Англии в том, что на кольях ограды Тауэра торчит теперь слишком мало голов. Вот о чем бы нам нужно думать, а не заниматься всей этой белибердой. – Асквит брыкнул ногой, и бумаги с его стола разлетелись по всей комнате.
– Вот, теперь вам все это придется подбирать, – отечески пожурил его Эссекс.