Дипломатическая тайна
Шрифт:
Наступила реакция. Люси еле держалась на ногах.
Меджид выслушал Юсуфа и кивнул головой.
– Я сказал! Амед отвезет его в Мират. Юсуф-бей, ты доставишь туда же женщину.
Когда юноша с маузером приблизился к Гифту, он снова пытался что-то сказать, но слова его пропали в бешеных криках джемшиди, которые требовали выдачи убийцы Абду-Рахима.
* * *
Вечер. Перси Гифт лежит связанный в палатке Амеда на земле. В двух шагах от него, упираясь рукой в землю, заглядывая ему в лицо, полулежит Люси Энно.
Вокруг палатки, выбрасывая
– Я должна с вами поговорить, Перси Гифт. Мне будет больно, если вы умрете и не узнаете, за что я убиваю вас руками этих людей… как вы руками других убили Абду-Рахима.
Она умолкает и говорит с некоторой мечтательностью:
– Бедные, тупые чиновники, вы и майор Герд! Вы думаете, что знаете людей. Вы думали, что Люси Энно эксцентричная кокотка, слегка истеричка. Стоит ли задумываться? Все дело в банковых билетах: Абду-Рахим-хан, майор Герд, третий, а может быть, четвертый и десятый… У женщины нет предрассудков, приятное лицо, хорошая кожа, она хорошо сложена. Пусть она будет “74”.
Теперь она плачет.
– Абду-Рахим-хан! Мне тридцать два года, Гифт, Вы отняли у меня последнюю любовь. Двести сорок дней я знала Абду-Рахима. Когда вы убили его, я плакала, как невеста, четыре ночи. Но днем вы видели меня прежней. Я искала мести и нашла ее.
В Константинополе в отеле две недели я провела с Гердом. Я могла убить его так же просто, как могла убить вас на границе, когда вы держали в руках кожаный конверт и торжествовали… Но так убиваете вы. Грубо и просто. Вы сделали меня фурией… Ночь за ночью я придумывала план мести вам обоим… Вы слышите, Гифт?…
Но Гифт молчит, закусив губы…
– Вы меня хорошо слышите – я знаю. Все мертво в моем сердце. Вы отняли Абду-Рахима и состарили меня. Такой человек, как вы, – механический счетчик, хронометр, – разве вы поймете, что вы сделали со мной?! Случай дал мне в руки месть. Вы – первый, Герд – второй, и конец. Знаете, Перси Гифт, что с вами сделают те, что стоят лагерем вокруг нас?
Гифт ворочается и старается приподняться.
– Кому достанется честь покончить с убийцей Абду-Рахима?… Ударить убийцу треугольным ножом так, чтобы кровь брызнула на могилы жертвы… Для этого, тайно от седого старика в цитадели вас отвезут ночью, связанного поперек седла, за городскую стену, на могилу Абду-Рахима. Вы хорошо знаете обычай, Гифт. Превосходный, почтенный обычай – кровавая месть…
Он видит прямо над собой, как голову медузы, отвратительно-привлекающее лицо.
– Что вы сделали со мной?… Абду-Рахим!… Я знала многих, но он был первый и единственный… Абду-Рахим!…
Она бросается ничком.
Это звучит как стенание, как вечный плач вдов, у которых отняли сильное и гибкое тело мужа или любовника и оставили ненасытную мечту об объятиях, распаляющих поцелуях и сладостной усталости страсти.
Кто-то идет, бряцая оружием. Она исчезает, и в палатку, чуть нагибаясь, входят Амед и двое стариков в черных чалмах. Юноша улыбается, белеют хищные крепкие зубы. Все трое направляются к Перси Гифту, который только теперь понимает, что это идет гибель.
* * *
Утром
Тысячи жителей медленно расходятся, покачивая головами, размахивая руками, бешенствуя в спорах и догадках. Новая власть пришла по воздуху, кто дерзнет померяться с ней. Так думают и сидящие в кругу на крыше губернаторского дворца вожди джемшиди и курдов, которых призвал Меджид:
– Я говорю! Должно положить конец нашим спорам! Старое правительство поддерживало пламя вражды, ему было выгодно, когда между джемшиди и курдами кровь.
Я говорю! Первых, кто обнажит оружие, я сотру с лица земли, я уничтожу ваши стада огнем из воздуха, я смету ваши становища и разрушу могилы предков.
Я говорю! Мы пришли к вам, чтобы погасить старые распри, дать вам труд, мир и свободу! Идите с миром!… Помните, что я сказал вам.
Затем он уходит, оставив курдов и джемшиди рядом, вооруженных, но без намерения начать бой, впервые за сто лет.
ПЕРЕВОРОТ
Для сэра Роберта Кетля, для майора Герда и для всех королевских дипломатических чиновников в Гюлистане были неопровержимые и незыблемые понятия.
Его величество падишах – повелитель страны, лежащей между двумя морями, именуемой Гюлистаном, – толстый, меланхолический молодой человек, ценитель остендских устриц и цирковых наездниц.
Министры Гюлистана, состоящие на постоянном жалованье и сверх того получающие наградные из ресурсов королевского посольства.
Чиновники, обязанные слепо повиноваться министрам, изредка в случае необходимости поощряемые подачками из того же источника.
Собрание купцов, ученых мулл и чиновников, именуемое законодательным собранием в конституции Гюлистана.
Народ, то есть то, что обязано было уступать дорогу, почтительно приветствовать высоких гостей из посольства и ловить на лету мелкую серебряную монету, которую бросали из окна посольских карет в дни праздников.
Кроме того, существует группа людей, которая называлась оппозицией и которая нередко из здания законодательного собрания переселялась в подвалы фортов крепости.
Но с того дня, когда батареи фортов, вместо того чтобы обратить в развалины большую половину города, где жил народ, открыли огонь по кварталу министерств, все то, что было незыблемо установлено пятнадцать лет назад, – несложная и раз навсегда усвоенная система обрушилась с треском вместе с мраморным дворцом министерства полиции и внутренних дел.
Совершенно неизвестные или известные с самой худшей стороны королевскому послу лица заняли квартал министров и целую неделю не обращали решительно никакого внимания на квартал миссий. Всю эту неделю радиотелеграфная станция королевского посольства извергала и принимала неисчислимое количество цифровых депеш. Королевское министерство иностранных дел и мир были оповещены о революции в Гюлистане.