Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Шрифт:
Дальше адмирал слушать не стал.
— Где завхоз?
Появился завхоз.
— У тебя есть комната?
— Есть.
— Идем к тебе в комнату. Ты в этом посольстве единственный нормальный человек.
Целый час адмирал пил с завхозом виски, потом отправился на корабль.
Когда он подплывал к эсминцу, у матроса, поливавшего шлангом палубу, вырвался шланг — и струя холодной воды обрушилась на адмирала.
Команда замерла: адмирал был известен своим крутым нравом. Но он подошел к застывшему
— Надо осторожней.
Очевидно, он решил, что находится в стране полных идиотов.
Через несколько часов делегация вернулась с корабля и отбыла в аэропорт. На прощание адмирал грустно сказал мне:
— Ты еще с ним хлебнешь!
Работать с Дьяконовым было трудно. Он постоянно менял мнение, мог подписать бумагу, потом влететь в кабинет, размахивая руками и крича:
— Ошибся, я ошибся.
Мы его прозвали «Петрушка». Каково же было мое изумление, когда ЦРУшники, знавшие его по Аргентине и Мексике, потом мне рассказали, что они дали ему кличку «Паяц»!
К чести посла не могу не отметить, что, когда на меня пришла увесистая анонимка, он сделал все возможное, чтобы доказать мою невиновность.
Телеграфной связи с центром в Сан-Томе не было, и мы возили диппочту в столицу Камеруна Яунде. Для этого сначала заказывали частный самолет до столицы Габона Либревиля. Потом большим международным лайнером летели в Дуалу, а оттуда местными самолетиками в Яунде. И через несколько дней назад. Эти поездки вносили разнообразие в наш скучный быт.
Когда мы снимали частный самолет, возвращаясь назад из Либревиля в Сан-Томе, то заказывали напитки, и в немалом количестве. Все это вносилось в цену пролета и, естественно, оплачивалось центром как «перевоз дипломатической почты». Каждый раз мы брали разные напитки, поэтому и цена за пролет по одному и тому же маршруту выставлялась разная. Это не прошло мимо недремлющего ока главного бухгалтера Министерства иностранных дел. Он долго копался в бумагах, потом ехидно спросил меня:
— А почему за полет по одному и тому же маршруту каждый раз новые цены? Уж не включались ли в эту цену какие-либо другие расходы?
— Все зависит от ветра, — спокойно ответил я. — Если дует сильный встречный ветер, то самолет летит на десять-пятнадцать минут дольше, вот цена и меняется.
После приезда посла мы решили чередоваться в ежемесячных поездках в Камерун за диппочтой: один раз летел посол с третьим секретарем, другой раз — я с кагэбэшником.
Но в первый раз с Дьяконовым поехал я: надо было представить его послу Тикунову в Камеруне.
Первый же вопрос Тикунова был:
— Как разместились?
Дьяконов ответил:
— Хорошо.
— Куда выходит номер?
— На дорогу.
— Советую вам поменять номер. В отеле есть президентский номер. Оттуда чудесный вид на горы.
Дьяконов так и сделал. Заплатил разницу в двадцать долларов и переехал в президентский номер с видом на горы.
Возвращались мы, как всегда, через Либревиль.
И в роскошном отеле «Окуме Паллас» Дьяконов решил не ударить лицом в грязь.
— Есть ли у вас президентский номер? — спросил он в регистратуре.
— О да.
— Я его беру.
— Поздравляю вас, — обрадовался администратор. — В этом номере до вас останавливались президент Франции и султан Омана.
Посла сопровождали в номер трое служащих.
Утром посол получил счет на… 890 долларов!
— Что делать? Что делать? — убивался посол. — Москва не утвердит расходы.
— Надо списать на чартерный рейс, — успокоил я. — Мы всегда списываем разницу за счет ветра.
— Но здесь очень большая разница.
— А мы напишем: была сильная буря.
Однажды мы с резидентом КГБ Володей Кулаковым получили в Яунде большой мешок диппочты. Внутри оказался… флаг Советского Союза, предназначенный для вывешивания над зданием посольства. И мы повезли его через две страны на свой остров в дипломатических мешках, так называемых вализах.
Как и положено лицам, перевозящим дипломатическую почту, мы приобрели билеты первого класса. Поднявшись на борт, сели в кресла. Сбоку от нас оказались американцы, по виду дипломаты. Через несколько минут Володя начал хохотать:
— Если мы продадим им нашу диппочту, и нам, и им влетит. Нам — за то, что продали диппочту; им — за то, что купили… советский флаг!
— К сожалению, такое невозможно, — с грустью сказали мне потом в ЦРУ. — Для того чтобы приобрести даже что-то необходимое, нам нужно запрашивать центр.
В аэропорту Яунде ко мне подошел африканец и с заговорщическим видом прошептал:
— Мой брат украл картину в музее. Он не сможет ее вывезти, а вы сможете. Я вам продам ее за мизерную сумму. Посмотрите.
Он отвел меня в угол зала и показал… огромный портрет: «Джоконда», раз в пять больше оригинала.
— Подлинник, настоящий подлинник, — повторял африканец. — Брат украл.
Я вежливо отказался и пошел к ожидавшему меня в баре Володе Кулакову.
Через полчаса объявили посадку. Мы поднялись в самолет, сели в кресла.
— Смотри, — Володя показал на европейца в темно-сером плаще. Это-то при камерунской жаре! — Под плащом он что-то прячет.
— А ведь это «Мона Лиза», — догадался я.