Дипломная работа

Панфилов Василий Сергеевич

– Русские… – пробормотал он, прикусывая в досаде сигару и перекатывая её в уголок рта, – республиканцы и монархисты, и нам, тысяча чертей, нужны и те, и другие!

Выпустив дымное колечко, Лубе снова открыл принесённые секретарём документы и принялся их просматривать, хмыкая и делая пометки карандашом. Не вызывая Пьера, он достал с полок "русские" папки и принялся делать выписки, не выпуская сигару изо рта.

– И ссориться ни с кем нельзя, – меланхолично констатировал президент, приходя в самое дурное расположение духа.

С одной стороны Российская Империя, надёжнейший рынок сбыта, поставщик дешёвого сырья и…

… пушечного мяса в случае боевых действий.

Страна-должник, дворянство которой, начиная с представителей Дома Романовых, самым решительным образом стремится тратить деньги во Франции. Имея такого союзника за спиной, можно не бояться решительно ничего!

– Нет… – поправил себя Лубе вслух, – не за спиной, ни в коем случае не за спиной! Впереди, и только так! Россия – замечательный пример того, как можно выиграть все битвы, проиграв в итоге войну. Замечательный союзник…

С другой стороны – Русские Кантоны, ключ к Африке. Огромные, почти незаселённые территории, с богатейшими недрами и плодородными почвами. Стремительно развивающаяся страна, которая ещё много десятилетий будет нуждаться в…

… Старшем Брате.

Страна, которая при наличии надёжных союзников и капельки везения, способна стать доминирующей силой на материке. Африканский плацдарм Франции!

– Юный коммандер ведёт свою игру? Или кто-то из его окружения играет коммандером? – Лубе ещё раз бегло проглядел папку и кивнул удовлетворённо, – Хм… пусть. Если верить Лепину, а не доверять ему решительно нет резона, лёгкие, точечные провокации русской фракции лишь чуть-чуть ускорили течение событий.

– Чуть-чуть, – задумчиво повторил он, катая по столу карандаш, – Даже… я бы сказал – изящно! Если бы не пристальное внимание к Георгу и его делам, то пожалуй, мы могли бы и пропустить эти детали как малозначительные!

– Значит, – Лубе склонил голову набок, будто прислушиваясь к кому-то, и пару минут спустя вновь принимаясь листать документы, – ему нужно обострение конфликта… сейчас? Именно сейчас?

– Ах ты ж… – он восторженно хлопнул ладонью по столу, – делёжка африканского наследства в разгаре! Вот оно!

Сделав в общем-то логичное допущение, президент Французской Республики выстроил цепочку действий Георга в частности, и русской фракции вообще, на не вполне верном выводе.

По его мнению, получив кусок африканского пирога, авиатор демонстративно удалился от последующей неизбежной грызни. Свои активы он обезопасил на первых порах авторитетом военного, а затем и тесной кооперацией с промышленными и аристократическими кругами Франции. Ныне же Георг получил возможность вернуться в Африку арбитром с незапятнанной репутацией, равно усилив свой экономический и политический вес.

– Хлопнуть дверью… а ведь и выйдет у мерзавца! – невольно восхитился Лубе, и тут же поправился, – Могло выйти! Ему – повод удалиться в Африку, а нам – головная боль… экий подлец!

Несмотря на нелестные эпитеты, президент настроен вполне благодушно. Желание Русских Кантонов максимально осложнить для Российской Империи ситуацию на политическом поле логично, закономерно и пожалуй – исторично. Сыграли изящно, не переходя негласных, но достаточно жёстких рамок политической подковёрной борьбы, так чего ж обижаться?

– Н-да… а ведь придётся отойти от роли арбитра и подыграть Георгу в этой партии, – озадачился он, раскуривая погасшую сигару, – Пусть провокации и имели место быть, но ведь первыми начали никак не Кантоны! Да и удалить из Парижа одного человека много проще…

– … и дешевле, – вздохнул президент, вспоминая о невероятных суммах, ежегодно оставляемых русским дворянством в Париже. Если же репутацию русского дворянства скандализировать в глазах французского обывателя ещё больше, то…

… этот источник может сократиться весьма существенно. А что ещё хуже – ряд контрактов окажется под большим вопросом!

– А ведь придётся с Георгом договариваться, – меланхолично констатировал президент Французской Республики, – Вот уж действительно, Возмутитель Спокойствия!

Пятая глава

– Права и свободы… – выдохнул я, сминая газетную страницу в тугой комок. А потом ещё, ещё…

– Гхм! – глухо кашлянул Матвеев, не вынимая изо рта пустую трубку, – Не злись, Егор! Понятно, што Дума эта будет чем-то… а, опереточным! Но хоть штой-то, понимаешь? Кака-никака, а трибуна люду.

– Трибуна… – усмехаюсь и бросаю комканную газету в корзину для бумаг, – Сколько красивых слов, а толку?!

– Ты, Егорушка, и вправду не понимаешь… хм, – отложив трубку, Матвеев посмотрел на меня с видом учителя, взирающего на нерадивого тупоумного ученика.

– Да всё я понимаю! – взрываюсь криком.

– Хрена! – заорал коммандер в ответ, лупанув кулаком по столу, – Обидели ребёночка, не дали все пряники на ярмарке! Так?! Думал, вот так сразу тебе, на блюде всё? А шиш!

Он ткнул мне под нос увесистый кукиш с толстым желтоватым ногтём.

– Вот такой вот, токмо царский! По кусочку, по шажочку, по чуть! – выплёвывал военный атташе, – Зубами выгрызать права и свободы будем… кровью поливать! Свой ли, царёвой ли… внял?!

– Дума ему не понравилась, ишь! – вскочив со стула, Матвеев закружил по своему кабинету, как хищник в клетке, – Мне может тоже не ндравится, а куда деваться? Хоть какая-то трибуна, возможность высказаться! Шажок!

– Власти устроили политический террор! – заорал я в ответ, – И что… вот так вот всё?!