Директива Джэнсона
Шрифт:
– Впрочем, вся моя жизнь проходит в разъездах, – высокопарно добавил он.
– Могу себе представить, – согласился Лакатош.
Подошел официант с бутылкой красного вина местного производства. На бутылке не было этикетки; название изготовителя было выдавлено на стекле. Вино, налитое в хрустальные бокалы, оказалось темным, сочным, непрозрачным. Сделав большой глоток, Лакатош подержал вино во рту и объявил, что оно превосходно.
– Эгер – не винодельческий район, но вина здесь получаются крепкими. – Он поднял бокал. – Вино непрозрачное, но, уверяю вас, мистер Курцвейл, своих денег оно стоит. Вы сделали
– Рад слышать это от вас, – ответил Джэнсон. – Еще одно свидетельство в пользу мадьярской непроницаемости.
И вдруг совершенно неожиданно к столику нетвердой походкой подошел мужчина в небесно-голубом костюме и без галстука – очевидно, американский турист, и, очевидно, пьяный. Джэнсон взглянул на него, и в голове тотчас же зазвонили колокола тревоги.
– Давненько мы не виделись, – заплетающимся языком сказал мужчина, опираясь волосатой рукой, унизанной перстнями, на белую скатерть стола. – Я так и думал, что это ты. Пол Джэнсон, собственной персоной.
Громко фыркнув, он направился за столик в противоположном углу зала.
– Я так и думал, что это он, – сообщил мужчина сидевшей за столиком женщине.
Проклятье! Конечно, теоретическая возможность подобной встречи в оперативной работе существует всегда, но до сих пор Джэнсону сопутствовало везение. Однажды он был на приеме у заместителя министра нефтяной промышленности Узбекистана, выдавая себя за посредника крупной нефтехимической корпорации. В кабинет случайно зашел американец, гражданский специалист, сотрудник концерна «Шеврон», знавший Джэнсона под другой фамилией и встречавшийся с ним при других обстоятельствах – связанных с разработкой Апшеронского нефтегазового месторождения в Азербайджане. Они встретились взглядами, американец кивнул, но ничего не сказал. Он был расстроен встречей с Джэнсоном не меньше, чем Джэнсон встречей с ним, хотя и по совершенно другим причинам. Не было произнесено никаких слов, но Джэнсон не сомневался, что расспросов не последует. Однако то, что произошло сейчас, было гораздо хуже. Подобных встреч как огня боятся все оперативники.
Усилием воли Джэнсон унял сердцебиение и с непроницаемым лицом повернулся к Лакатошу.
– Это ваш друг? – спросил он.
Мужчина в голубом костюме не уточнил, к кому была обращена его реплика: «Адам Курцвейл» не должен был принять ее на свой счет.
Лакатош недоуменно поморщился.
– Я не знаю этого человека.
– Не знаете, – тихо произнес Джэнсон, рассеивая подозрения тем, что сам перешел в наступление на торговца оружием. – Ну да ладно. Такое бывает. В тусклом освещении, после обилия спиртного он мог бы принять вас за Никиту Хрущева.
– Венгрия всегда славилась как страна, населенная призраками, – ответил Лакатош.
– Кое-кого из них создали вы сами.
Пропустив его замечание мимо ушей, Лакатош поставил бокал.
– Надеюсь, вы простите меня за любопытство. Как вам известно, у меня весьма обширные знакомства. Но ваше имя мне не встречалось.
– Рад это слышать. – Джэнсон отпил большой глоток красного вина, делая вид, что наслаждается его вкусом. – Или я напрасно обольщаюсь обманчивым спокойствием? Большую часть жизни я провел на юге Африки, где, должен заметить, ваше присутствие
Лакатош погрузил свой подбородок в подушку жира, заменявшую ему шею.
– Сложившийся рынок, – сказал он. – Не могу сказать, чтобы оттуда для меня поступало много предложений. И все же время от времени мне приходится иметь дело с Южной Африкой, и я всегда считал ваших людей примером торговых партнеров. Вы знаете, что вам нужно, и платите столько, сколько это стоит.
– На доверие надо отвечать доверием. На честность – честностью. Мои клиенты могут быть очень щедрыми, но их никак нельзя назвать расточительными. Они ждут, что получат то, за что заплатили. Как говорится, ваш товар – наши деньги. Впрочем, я должен выражаться яснее. Мы ищем не только материальные ценности. Нас интересует также то, что не сходит с конвейера. Нам нужны союзники. Если можно так выразиться, человеческий капитал.
– Не хочу ошибочно истолковать ваши слова, – сказал Лакатош.
Его лицо оставалось непроницаемым.
– Выражайте это как угодно: мои клиенты знают, что есть люди, определенные силы, разделяющие их интересы. И они хотят заручиться поддержкой этих людей.
– Заручиться поддержкой… – осторожно повторил Лакатош.
– И наоборот, они хотели бы предоставить помощь этим людям.
Венгр с трудом сглотнул.
– Конечно, при условии, что этим людям действительно нужна дополнительная помощь.
– Дополнительная помощь никому не помешает, – блаженно улыбнулся Джэнсон. – В мире есть несколько непреложных истин, и это одна из них.
Протянув руку, Лакатош похлопал его по запястью.
– Кажется, вы начинаете мне нравиться, – сказал он. – Вы человек умный и порядочный, мистер Курцвейл. Совсем не такой, как швабские свиньи, с которыми мне чаще всего приходится иметь дело.
Официант принес жареную гусиную печень.
– Передайте шеф-повару наши комплименты, – бросил Лакатош, жадно набрасываясь на свою порцию с ножом и вилкой.
– Я так понял, вы догадались, куда я направляюсь, да? – настаивал Джэнсон.
Но тут к столику вернулся американец в голубом костюме, надумавший что-то новенькое.
– Ты меня не помнишь? – задиристо спросил он.
На этот раз Джэнсон не мог больше притворяться, что не понимает, к кому он обращается.
Джэнсон повернулся к Лакатошу.
– Как интересно. Похоже, мне придется перед вами извиниться. – Он равнодушно смерил взглядом угрюмого американца. – Кажется, вы принимаете меня за кого-то другого, – сказал он, безупречно выговаривая гласные на трансатлантический манер.
– Черта с два! И вообще, почему ты ведешь себя так странно, черт побери? Ты хочешь от меня отделаться? Угадал? Хочешь меня провести? Должен сказать, я тебя не виню.
Повернувшись к Лакатошу, Джэнсон небрежно пожал плечами, но ему приходилось сдерживать бешено мечущийся пульс.
– Такое со мной случается не впервые – по-видимому, у меня какое-то особенное лицо. В прошлом году я был в Базеле, и в баре отеля ко мне пристала одна женщина, убежденная, что встречалась со мной в Гстааде. – Усмехнувшись, он прикрыл лицо ладонью, словно устыдившись воспоминаний. – И не только встречалась – судя по всему, у нас был роман.