Директива Джэнсона

Ладлэм Роберт

Следователь подошел совсем близко; Джэнсон сознавал, что исходящее от него зловоние должно быть вьетнамцу неприятно – он сам едва терпел запах своего тела, – но маленький человечек ничем не выказал своих чувств. Проведя рукой по щеке Джэнсона, покрытой грубой щетиной, он тихо сказал:

– Но и вы проявляете к нам неуважение, обращаясь с нами как с дураками. Вы меня понимаете?

Да, это был образованный человек, специально занявшийся Джэнсоном. Это его встревожило: похоже, вьетнамцы раскусили, что им в руки попал не простой солдат.

Джэнсон провел языком по зубам; они показались ему шершавыми и какими-то чужими, словно вырезанными из старой бальсы. С его уст сорвалось нечто напоминающее согласие.

– Задайтесь

вопросом: как вы попали в плен?

Вьетнамец расхаживал перед ним, будто школьный учитель у доски.

– Как видите, на самом деле мы в чем-то очень похожи друг на друга. Мы оба являемся офицерами разведки. Вы мужественно выполнили свой долг. Надеюсь, то же самое можно сказать и обо мне.

Джэнсон кивнул. У него мелькнула мысль: «В каком сумасшедшем бреду можно назвать мужеством издевательство над беззащитным пленным?» Но он быстро прогнал ее прочь: сейчас от нее все равно не будет толку; она затуманит его сосредоточенность и выдаст мятежные настроения. «Застывший, как лед; прозрачный, как вода».

– Меня зовут Фан Нгуен, и, полагаю, мы должны благодарить судьбу за то, что она свела нас вместе. А ваше имя…

– Рядовой Кевин Джонс, – сказал Джэнсон.

В минуты просветления он создал к этому имени целую жизнь: пехотинец из Небраски, после окончания школы имевший нелады с законом, дома осталась беременная подружка, отряд отбился от своих и заблудился в джунглях… Этот образ уже начинал казаться ему реальным, хотя на самом деле он был составлен из обрывков популярных романов, кино, журнальных статей и телепередач. Из тысячи американских историй Джэнсон сотворил нечто более правдоподобное, чем любая правдивая американская история.

– Пехота Соединенных Штатов…

Нахмурившись, маленький человечек ударил Джэнсона кулаком в правое ухо, отчего у того зазвенело в голове.

– Младший лейтенант флота Пол Джэнсон, – поправил Фан Нгуен. – Не отказывайтесь от своих заслуг.

Как им удалось узнать его настоящее имя и звание?

– Вы сами рассказали нам, – настаивал Фан Нгуен. – Вы рассказали нам все. Или в бреду вы начисто забыли то, что было? Я так и думал. Я так и думал. Такое часто бывает.

Возможно ли это? Джэнсон встретился взглядом с Нгуеном, и оба увидели, что их подозрения подтвердились. Оба поняли, что только что услышали ложь. Джэнсон ничего не выдал – по крайней мере, до сих пор. А Нгуен по его реакции – не страху или недоумению, а ярости – догадался, что его предположения относительно личности пленного соответствуют истине.

Джэнсону терять было нечего.

– А теперь лжете вы, – проворчал он.

И тотчас же почувствовал резкую, жалящую боль от удара бамбуковой палкой по спине. Но это было сделано скорее для порядка; Джэнсон уже научился разбираться в таких тонкостях.

– Мы ведь с вами, можно сказать, коллеги, вы и я. Я употребил правильное слово? «Коллеги»? Я так и думал. Я так и думал.

Как впоследствии выяснилось, Фан Нгуен очень часто употреблял эти слова: «Я так и думал», произнесенные едва слышно, одним выдохом. Они отделяли вопросы, не требовавшие ответа.

– Ну а теперь давайте спокойно поговорим друг с другом, как и подобает коллегам. Вы отбросите ложь и выдумки… под страхом… страха боли. – Он улыбнулся, радуясь, как ему удалось вывернуть наизнанку английскую идиому. – Я знаю, что вы человек храбрый. Я знаю, что вы умеете терпеть боль. Но может быть, вы хотите, чтобы мы проверили, где предел этого терпения?

Джэнсон покачал головой. У него внутри все бурлило. Вдруг он повалился вперед, и его вырвало. Небольшое количество рвоты упало на плотно утрамбованную землю. Она была похожа на кофейные зерна. Клинический признак кровоизлияния внутренних органов.

– Нет?

Пока что я не буду на вас давить, добиваясь ответов. Я хочу, чтобы вы сами задали себе кое-какие вопросы. – Сев, Фан Нгуен пристально посмотрел на Джэнсона умными, любопытными глазами. – Я хочу, чтобы вы спросили себя, как случилось, что вы попали в плен. Нам было известно, где именно вас искать, – должно быть, вас это озадачило, нет? Вы наткнулись не на спонтанный, сбивчивый ответ людей, застигнутых врасплох, не так ли? Так что вы понимаете, к чему я клоню.

Джэнсон ощутил новый приступ тошноты: Фан Нгуен говорил правду. Даже обернутая в обман, правда оставалась правдой, каменно-твердой и неперевариваемой.

– Вы утверждаете, что не раскрывали мне данных о себе. Но тогда встает более мучительный вопрос. Если не вы, то кто? Как получилось, что мы смогли перехватить ваш отряд и взять в плен офицера легендарного разведывательного подразделения легендарных американских «Морских львов»? Как?

Действительно, как? Существовало только одно возможное объяснение: лейтенант-коммандер Алан Демарест передал информацию об операции представителям командования армии Северного Вьетнама или их союзникам-вьетконговцам. Но он был слишком осторожен, чтобы утечка могла произойти неумышленно. По крайней мере, на самом начальном этапе. С другой стороны, организовать такую утечку было бы предельно легко. Достаточно было просто «случайно» дать знать о предстоящей операции одному из сотрудников КВПВ, подозреваемых Демарестом в связях с Вьетконгом; информация могла быть «спрятана» в кипе документов, «случайно» забытых на блокпосту в джунглях, спешно оставленном под огнем противника. Подробности могли быть переданы шифром, вскрытым противником. Демарест хотел убрать Джэнсона с дороги; ему необходимо было сделать это. Поэтому он взялся за дело так, как умел только он. Вся операция была западней, ловушкой, поставленной мастером ставить ловушки.

Демарест его предал!

А сейчас лейтенант-коммандер, скорее всего, сидит у себя в кабинете и слушает Хильдегарду фон Бинген, а Джэнсон привязан к стулу на базе вьетконговцев. Кровь сочится из порезов, оставленных глубоко впившимися в тело веревками; его плоть ноет от боли, мысли беспорядочно мечутся – мечутся в первую очередь потому, что он понимает: это только начало.

– Что ж, – продолжал Фан Нгуен, – вы должны согласиться, что наша разведка работает гораздо эффективнее вашей. Мы знаем о ваших операциях так много, что сдерживаться было бы бесполезно – все равно что не давать слезинке упасть в бескрайний океан. Да, я так и думал, я так и думал.

Выйдя из хижины, он негромко обменялся парой фраз с другим офицером, после чего вернулся и снова уселся напротив Джэнсона.

Тот перевел взгляд на его ноги, не достававшие до земли, на американские кроссовки, кажущиеся непомерно большими на тонких, детских щиколотках.

– Вы должны свыкнуться с мыслью, что никогда не вернетесь в Соединенные Штаты Америки. Скоро я познакомлю вас с историей Вьетнама, начиная с сестер Чунг Трак и Чунг Ни, двух правивших вместе цариц, изгнавших с нашей земли китайских захватчиков. Это случилось в тридцать девятом году нашей эры – да, так давно! Сестры Чунг были еще до эпохи Хо. [47] А где в тридцать девятом году нашей эры была Америка? Вы поймете всю тщетность усилий вашего правительства подавить справедливые устремления вьетнамского народа. Вам предстоит усвоить много уроков, и у вас будут хорошие учителя. Но вы также должны будете многое нам рассказать. Договорились?

47

Хо – династия, правившая во Вьетнаме в конце XIV–XV веке.