Директор
Шрифт:
– Нойс знает Ринальди как облупленного, – желчно усмехнулся Петтигрю. – Будьте уверены! Они с Эдди были напарниками.
У Одри по коже побежали мурашки.
– Сержант Нойс был напарником Ринальди? – недоверчиво спросила она.
– Наверное, лучше сказать, что он был его подельником.
– Выходит, за Нойсом тоже водились грехи? Вы это хотите сказать?
– Ну а с какой стати, по-вашему, Джека Нойса сослали в Сибирь?
– В какую Сибирь?
– Поймите меня правильно, но из Гранд-Рапидса Фенвик кажется нам Сибирью.
– Значит, Нойса тоже вынудили уйти из полиции в Гранд-Рапидс?
– Ринальди
– Они оба?.. – у Одри подступила к гор тошнота; больше всего ей сейчас хотелось завернуться в одеяло, уснуть и ни о чем не думать.
– Не говорите ничего обо мне Нойсу! – сказал Петтигрю. – Он все-таки умудрился остаться в полиции, а у нас не принято сводить счеты.
Поблагодарив Петтигрю, Одри отшвырнула мобильный телефон и побежала в ванную, где ее вырвало.
Потом Одри умылась, ей очень хотелось заснуть и забыться, но пора было идти в церковь.
13
Первая абиссинская церковь Нового Завета находилась в некогда внушительном, но постепенно обветшавшем каменном здании. Бархатные подушечки на скамьях совершенно истрепались и во многих местах были заклеены скотчем. В церкви было холодно и зимой и летом. Холод исходил от каменных стен и каменного пола. Церкви не хватало средств, чтобы должным образом отапливать свои огромные внутренние помещения.
Нынешним воскресным утром в церкви было мало народу. Впрочем, в ней всегда было мало народу, не считая Пасхи и Рождества.
Одри увидела несколько знакомых белых лиц. Эти люди постоянно появлялись здесь на службе, вероятнее всего, не находя должного духовного окормления в церквах, где собирались белые прихожане. Латоны с семьей не было. Одри это не удивило. Семейство сестры ее мужа ходило в церковь лишь несколько раз в год. В начале их совместной жизни Леон ходил с Одри в церковь, но потом заявил, что это не для него. Одри даже не знала, чем он сейчас занят – спит или опять куда-то отправился.
Сегодня утром Одри переживала не только за Леона. Ей не давало покоя то, что она узнала о Нойсе. Одри казалось, что ее подло предал этот скрывающий от нее свою истинную сущность человек, старающийся казаться ее другом и помощником. От одной мыли об этом Одри опять становилось дурно.
Однако теперь Одри чувствовала себя свободной. Ей больше не приходилось мучиться угрызениями совести по поводу того, что она подводит Нойса, делая что-то за его спиной. Одри все стало ясно. Независимо от того, был Нойс подкуплен корпорацией «Стрэттон» или нет, он, безусловно, предупреждал своего прежнего партнера Ринальди обо всех намерениях полиции. Возможно, он делал это против своего желания, опасаясь, что Ринальди расскажет все о его прошлом, но дела это не меняло.
Одри вспоминала о своих бесконечных разговорах с Нойсом, касавшихся убийства Эндрю Стадлера, о советах, которые щедро рассыпал
По крайней мере, в церкви Одри чувствовала себя умиротворенно. Здесь все ее любили. Все здоровались с ней, даже совершенно незнакомые люди – почтенные старцы, учтивые молодые люди, бойкие девушки, заботливые матери и увенчанные сединами кроткие старушки. Максина Блейк была во всем белом, а на голове у нее возвышалась замысловатая шляпка, похожая на перевернутое ведро, просунутое в кольца Сатурна. Обняв Одри, Максина прижала ее к своей необъятной груди и обдала облаками духов, перемешанными с потоками тепла и любви.
– Слава Господу Богу! – воскликнула Максина.
– Во веки веков, аминь! – ответила Одри.
Служба началась с опозданием на двадцать минут, но никто не расстроился и не удивился, потому что чернокожие американцы не отличались особой пунктуальностью и ни от кого ее не требовали.
По проходу двинулись наряженные в красивые красно-белые одеяния певчие. Они ритмично хлопали в ладоши и распевали «Дорогу в Небо». Им стал аккомпанировать электрический орган. Потом вступили трубы и барабан, потом Одри стала подпевать певчим вместе с остальной паствой. Одри всегда хотела петь в церковном хоре, но стеснялась своего заурядного голоса, хотя и замечала, что многие певчие писклявят и даже фальшивят. Впрочем, у некоторых из них были красивые голоса. Мужчины пели в основном густым басом. Но был среди них и тенор, не страдавший идеальным музыкальным слухом.
Преподобный Джемисон, как всегда в начале службы, провозгласил: «Слава Господу Богу!», на что паства хором ответила: «Во веки веков, аминь!» Трижды восславил священник Господа Бога, и трижды отозвались ему верующие. Службы преподобного Джемисона всегда были прочувствованными и не слишком растянутыми, хотя и не отличались особой оригинальностью. До Одри дошли слухи, что преподобный сдирает тексты своих проповедей с интернет-сайта баптистов. Однако, когда кто-то упрекнул его в этом, преподобный ответил: «Я дою много коров, но сбиваю свое масло».
Сегодня преподобный Джемисон говорил об Иисусе Навине и сынах Израилевых, которые вступили в праведную битву с пятью царями ханаанскими за Землю обетованную, и о том, как эти пять царей, на руку Иисусу, вступили в битву все вместе, а затем, страшась за свою жизнь, вместе же спрятались в пещере. Узнав об этом, Иисус Навин повелел засыпать вход в эту пещеру камнями. Когда же сыны Израилевы одержали победу, Иисус повелел открыть вход в пещеру и вывести оттуда царей, которых затем унизил тем, что вожди его воинов наступили этим царям ногами на выи. После этого преподобный Джемисон заявил, что цари прятались напрасно, ибо от Господа Бога не спрячешься. Разве что в аду.