Директория IGRA
Шрифт:
(кто-то в тетрадке рисует гильотину. Уже было).
Увлекся, а уже полдень, петух пропел, позывные ТV, экран на всю стену, и бархатный голос диктора (парик виден) объявляет:
– Мустанги.
В стиле новых веяний: электрогитара звучит с оргоанной мощью и блюзовым оттенком, - кумир рок-гитариста - Джимми, а у сына Мустафы Арана, хоть бас, - Майкл, и мятежный дух витает над городом:
Яр, яр, яр - эротический трюк с акробатическими наклолнами неутомимых тел, а ля евразийство, коим, как спасением души, бредят, в исполнении двузячной рок-группы, и выше
О Мустафа!..
Веер (или парус) развернут, и отец, о чем Аран ревниво догадывается и его манит взглянуть, какая она...
– Мустафа уже давно покинул игрантов - к ней спешит.
2.
Отцовский дом якобы (втайне куплен и отстроен заново), где она его ждет, а с нею
файл nika.
С каждой новой такое чувство, будто именно она и есть та, к которой тянет как никогда ни к кому, прежде не испытанное.
Перед уходом позвонил к ней. Гудки в пустоту (ушла к нему?).
"Алё, - голос чужой, отрешенный.
"Ника!
– кто бы видел его лицо! Нет - глаза! А еще лучше - губы, как потянулись к трубке.
"Это ты...
– узнав, расслабилась.
"Очень хочу тебя видеть.
"Правда?
– это часто, много раз обманывали.
"Опять?
"Ой, больше не буду...
Проговорил в уме, не заметив, что уже дома (решетчатая ограда из кованого железа).
И снова проходит весь путь от самого-самого первого: легкий стон и сразу, а он только начинает, - впервые это чудо, когда повелевает, и неведомо откуда берутся силы. Ощущая до обморока полноту своего я и твоей отзывчивости, - это после скорого ее и - вместе.
– Я тебе что скажу...
– и умолкла.
– Говори же.
– Ты не торопи.
– Ладно, не буду.
– Я каждый раз с тобой будто становлюсь...
– опять молчит.
– Кем?
– Не будешь смеяться?
– Нет.
– Правда?
Мустафа, как уже не раз случалось, затаился в ожидании чего-то необычного. То ли сказала, то ли послышалось: новой женщиной.
Светофор их познакомил, его красный (?) свет. Шли каждый по своим делам: он - в Вышку, и в этот утренний час на оживленном перекрестке гляди в оба, а она вся - нетерпение, и голос с дрожью:
– Ой, опаздываю.
– Уж не ко мне ли на лекцию? Лик кукольно красивый, большие карие, чуть удлиненные глаза. И через какие зоны прошла? (Милиционер разговорился с шофером самосвала, высунувшись из высокой будки). Побежали двое, и она б - схватил ее за руку:
– Куда?!
Вырвалась - срезала взглядом. Пухлые с четкими линиями губы - сжались, бутон не бутон, а сердце точь-в-точь, без нижнего острия, как его обычно рисуют, пронзая стрелой Амура (и даже стекающие капли крови).
Зажегся зеленый, и толпа устремилась на тот берег.
– Не туда ли спешите?
– рукой на Вышку. Замялась.
– Хотите попасть?
– Как-нибудь сама!
– Сработал, еще со школьных лет, комплекс повышенной бдительности.
На симпозиуме по игрологии (собраны из всех зон) увидел ее: сидела в зале, а он -
Идет сама к нему, в глазах то ли вызов, то ли затаенная робость, и он ей:
– Я вас заметил в зале, решил, что обознался. Коллеги?
– Ну что вы, я из начинающих.
– И уже преуспели?
Ты и поможешь!
Тебе - да.
Цветом кожи и чертами лица напоминает статуэтку, где-то видел, - с трещинкой у рта, а когда улыбается - шов проходит по улыбке. И в облике излом.
Симпозиум покатил на ужин в загородную шашлычную - домик из фанеры, с пластмассовыми столами и стульями, где вкусно кормят. На обратном пути сидели рядом в автобусе, туда ехали как чужие, а возвращались, наговорившись вволю, - увлекся юностью.
Сошли на бульваре: центр треугольника, и одинаковые лучи до обеих N, не надо вслух о Норе (и Нике тоже), - с первой штамп в паспорте, черноволоса и хранит красоту, другая светловолоса, симметрия эмоций. -... Ты обо мне не думаешь, - сказала Ника, - ты чувствуешь меня. И не уверена, - продолжила, пока пытался понять, о чем она, - что мне на пользу, если будешь обо мне думать.
Ну да, приоритет чувств - это и есть любовь, - фраза пришла потом, а ему бы экспромтом.
Раньше как бывало? (Нора права: совпадения с новыми заданиями.) Он улавливал (самовнушенье?): приглянулся ей, если не обратит немедленного внимания - она обидится, что пренебрег, - столько женщин стремится уйти от одиночества, а с Мустафой, в чем он убежден, легко, искренен в чувствах, и так день за днем. А потом однажды встреча не состоится, другая отложится, третьей что-то помешает, и, захлестнутые текучкой, расстаются до новых встреч - не постоянных, а эпизодических, пока и вовсе не угаснет.
Нет, Ника ни на что не претендует - лишь неожиданные просьбы, и рождаются после, это надежнее, нежели до: чтоб и она была законной.
– Но как?!
– Нет, скажи, что не откажешь. И не разозлишься.
– Обещаю. О разводе и не заикайся!
И она - про моллу!.. Ох, и находчива! Чтоб их брак был закреплен по стародавнему обычаю.
В чем корысть, и кто это всерьез принимает? Раньше счел бы дикостью, теперь - шалость, колорит. Во имя собственного самоощущения. Даже приятно, что хочет удержать его.
Использовать моллу в игрологии.
Заглянул в мечеть, условие - чтоб пришла в чадре. Купили розовый сатин, и Мустафа учил ее, вспоминая, как это делала бабушка, закутываться в чадру. В ней красивая (и смешная): обнимет, какая-то вдруг таинственная и - целомудренна, а он - первый у нее мужчина, - сбросит с головы чадру и целует в губы, глаза, шею, никак не насытится.
В старой части города, перед входом, Ника завернулась в чадру. Молла и два его свидетеля ждали. Мустафа и Ника сели на пол, подушечки на ковре, смесь ритуалов: