Директория IGRA
Шрифт:
А еще прежде:
– Ты могла быть мной, - сказала ей Нора.
– А кто - мной? Ты?
– Я бы этого не вынесла, - призналась. И тут же: - Я тебя не обидела?
Будто не услышала:
– Не выносишь нынешнего своего состояния?
– Живу в постоянном страхе за вас...
Однажды повела дочь к ней, зачем-то внушала, что идут к родной тете.
– А еще знаешь кто она?
– чтобы, увидев карлицу, дочь не испугалась.
– Подруга наших гномов.
– Решила, что если Аля ее примет - пригласит
Как только Аля увидела Гурию, в глазах появился страх, ни на шаг не отходила от мамы, потрясена и боится.
– Ты гном?
– спросила у тети, и та, не поняв (забыла, что говорила Норе), пожала плечами.
Когда пришли домой, Аля стала изображать тетю, передразнивая ее манеры, горбилась, ходила, как та, вперевалку, изгоняет из себя страх!
– А если бы я тебя дразнила?
– Не знает жалости!
– И дразни!
– Потом напомнила маме, что та ей сказала неправду.
Мустафа больше не видел Гурию. И ни о чем не спрашивал, - ждал, что Нора сама скажет.
И шло, как прежде, будто ее не было.
Изумление, да-да, именно изумление было в голосе Норы, когда, напуская на себя печаль, однажды обжегшись, перестал ей верить? сообщила, что сестра умерла.
– Как? Когда?!
– Мустафа был потрясен.
– Уже похоронили.
– Почему я узнаю теперь?
Промолчала. Снова врет? Чтобы вторично убить живую!
– Это правда, - тихо добавила.
Норе позвонили:
– Вы ее родственница?
– Да, а что случилось?
– Приезжайте в больницу.
Дальше - словно не с ней: морг, прощанье в театре... Не сказала, что сестра. Какая же сестра, если рядом с нею никогда не видели?
Собралось столько народу и такие светила, Нора была ошарашена, раздавлена - всю жизнь жалела сестру... Неужели завидует?
Никогда не верила и всерьез не принимала ее рассказы о себе, чего не придумаешь обделенной? Бредни!
– ... Знаешь, у меня обнаружился талант.
– И смеется.
– Какой?
– Экстрасенса.
– Норе было неловко, что та играет в модную игру, потом стала ее жалеть.
– Хочешь, на тебе продемонстрирую? Вот мои руки...
– Нора перебила ее:
– Не надо.
Та сразу сникла: - При неверии эффекта не будет. Надо довериться, тогда поможет.
– Слава Богу, я здорова.
– Я уже многим помогла.
– Да? Она не должна чувствовать, что я ее жалею.
Гурия усмехнулась: твои мысли - у тебя на лице.
– Думаешь, сочиняю?
– Пусть утешится.
– И не спросишь, кому?
– Кому же?
– Скажу - снова не поверишь.
– Нет, говори.
– Смоктуновскому! "Вы клад!" - сказал он мне.
О моя бедная сестричка!
– Еще кому?
– Джигарханяну.
Телевизор много смотрит.
– И он?..
– А, ну да, поняла - вражда и так далее... Он далек от таких глупостей. Пошутил однажды: играл,
– Муслимом?
– невольно вырвалось.
– А есть еще какой знаменитый?..
(Были на похоронах). Услыхала вдруг:
– Не явился даже!
О ком они?
Однажды пришла Нора к сестре, а та - в слезах.
– Что с тобой?
– Долго увиливала, потом сказала, что с любимым человеком поссорилась.
– Кто он?
– Неважно...
– и, глянув на Нору, вздохнула: - Не веришь, что и меня полюбить могут! И даже стреляться!
– Как в романах?
– Да, в романах, которые читаю, придумывая всякие небылицы... Ты ведь так думаешь!
– Ну что ты!
– А мне действительно тоскливо!
– Расскажи о нем.
– Что толку, если решишь, что сочиняю.
– А хоть и сочиняешь!
– И что-то банальное сказала, было ощущение неловкости, про выбор способа жить.
И на поминках разговор о том неведомом.
– Ну да, испугался придти!
– Чего ему бояться? И той, от которой ушел, тоже нет в живых, губитель какой-то!
– А у публики успех.
– Был!
И не спросишь: о ком? всем известно, а ей, родной сестре, нет.
– Да, была такая...
– с паузой - некрасивая (не скажешь на поминках уродливая), - тут же перебили:
– К ней некрасивая не подходит, лучше - миниатюрная.
– И столькие вокруг вились... Надо же - отбить его!
– Дар у нее был.
– Внушения? Или приворожила?
– Умом - может.
– На уме мужика долго не удержишь, нужно что-то еще...
– и рукой движение, означающее, очевидно, это что-то.
– Некая витальность!
– Любовь - тайна.
– Тут случай особый: такого красавца скрутила.
– А не явился!
Так и не узнала Нора, кто?
С тех пор... казалось бы, облегчение после смерти сестры, - нет: катилось, катилось - скатилось на мелочи, - трещина в их с Мустафой любви, и чуть что - война, а повод - любой пустяк.
– Где моя ручка?!
– кричит Мустафа.
– Она лежала здесь и ее нет!
– А ты поищи - найдешь.
– Я все перерыл - взяла ты! Если завтра...
– такой гнев, что инфаркт вот-вот сразит.
– Не дури, завтра найдешь.
– И положит ручку на место (приглянулась Норе, - не царапает, тонкая паста).
Выдуманное чувство сковывает бесполезностью, не давая ясно обозначить реальность отношений, некая помеха, соломинка в глазу, - смыть слезой.
Прежде Нора часто пела, лицо светилось, и стоило Мустафе нахмуриться обнимала его, повиснет на нем и целует, пока хандра не покинет, и в семье воцарялся мир, нарушаемый разве что тем, что Аля не так выполнила домашнее задание, ужасный почерк, иероглифы какие-то.