Директория IGRA
Шрифт:
Услышал ее голос:
– Нора?
– Гунн!
– она ему с ходу, - куда ты...
– повесил трубку: язык не повернулся представиться Мустафой.
Еще раз позвонил и - опустил трубку. Мол, никак не мог дозвониться, хорошо еще автомат сработал - все они либо сломаны, трубка с мясом оторвана, либо не действуют.
Вернулся в отцовский дом. Ждал: вдруг позвонит? Телефон молчал.
Снова - домой. И, открыв ключом дверь, опять столкнулся с Норой.
– Думала не придешь, в отцовском доме останешься.
– Разыграла? И тут же: - Гунн приехал.
– Начинается!
– Странно, что не предупредил, что едет. Об Але ни слова. Чего ты молчишь?
Я и есть тот Гунн, за кого ты меня приняла.
– Слушаю тебя.
И не знаю, какую игру со мною затеяла.
– Даже не сказал, в каком гостевом доме остановился... Интересно, кого на сей раз лечить будет.
– Столько больных, что одним Гунном не обойтись.
– О тебе спрашивал.
– Да?!
– Что тебя так удивило?
– И с паузой.
– Будто ты мой муж.
– Разве нет?
– Тебе виднее.
– Надеюсь, хоть не отрицала, что мы знакомы?
Промолчала.
А Гунн, это было удивительно, и впрямь приехал - именно вчера, и Мустафа заколебался - может, ему почудилось, и тогда к себе домой приходил не он, а Гунн?
Встретились в бывшем здании ЦК (на каком-то этаже Центральный Компьютер), смутился... все же - зять:
– И ты еще не навестил нас!
– Ночью прилетел и с аэродрома - прямо сюда.
– С Алей?
– Пока нет, зависит от событий.
– Что-то зреет?
– Вам здесь виднее.
– Но ты консультант по конфликтам.
– Всего лишь твои игры.
– Мои или наши?
– Оба вовлечены.
– Зайцу - беги, гончей - лови?
Гунн не расслышал, предъявляя в проходной пропуск, - пригласили, козырнув еще при этом.
Разойдутся по разным этажам: Мустафа пойдет к МУСТАФЕ, который как будто составил некий союз с Рыцарем и Сильвием, а Гунн - к своему шефу Жуиру.
Впрочем, Мустафу впустили не сразу:
– А ваше отчество?
– полковничьи погоны непонятной армии.
– Отчество?
– вспылил вдруг, что не узнали его!
– Может, вам и фамилию вслух произнести?
– и выбрасывает из недр: - Могу на ский!
– Аранцы на ский?!
– усмехнулся.
– Как у нас?
– Увлеченье было, чтобы догнать Европу: генерал Нахичеванский! тарист Эриванский!
– Виртуоз?
– Да. Еще Шушинский!
– Хан?
– Имя, а не княжеский титул!
– И все?
– Нет. Инженер Шахтахтинский!
– Тот, который...
– перебил:
– Да, вечный двигатель который изобрел! Могу и на ич!
– Тоже, чтоб догнать?
– И мода еще! Учитель Мамедович с ударением на о!
– Чья библиотека по истории кафских войн в фондах Вышки?
– Он!
– И кто, - знают, черти! но кто их просветил? Ты сам!
– трактовал Нахичевань на Араксе как Нах чыхан, то бишь Место, куда ступил Ной, сошедши с ковчега?..
– ?
И в ответ на удивленье Мустафы сказал:
– Это же известно всем, кто хоть в малой степени связан с Кафом.
– Еще лингвист
– Но главного забыл!
– Вот именно!
И тут же назвал ЗИГНИЧ'а:
– Уж не его ли, - многозначительная улыбка, - шифрованными записями ZV вы засорили компьютер? Будто бы, - такие откровенности! Из бывших цензоров??
– он оставил их вам как своему душеприказчику с оговоренным в завещании правом редактуры, интерпретации, всяких уточнений. Везение, как в покере прикупить к тузам пару джокеров!
– Блеф!
– Не станете же отрицать, что играете?
– Не в те игры, о которых думаете! И никаких завещаний!
– Плагиат? Это ж надо, - обращаясь к кому-то за перегородкой, - к нашей истории придумать этапы, чтобы она сложилась как пирамида!
– Или конус, - дразнит.
– Если нет достойной личности, с большой буквы Я, который бы возглавил, и потому пирамида стала конусом.
– Пирамида, - поймали Мустафу на школьном незнании, - не может ни при каком усечении обрести конический (услышалось комический) вид.
– Его ждут, - усталый голос из-за ширмы. И широкий приглашающий жест в поклоне полковничьем.
8.
Обделена вниманием изменчивой фортуны евразийская долина семи холмов (исстари водится: если столица - непременно на семи холмах), - здесь, на Горбатой площади, трескучие морозы и заснеженная дорога, а там, за высокими домами, через мост - оттепель, слякоть, давленье туч и никакого творческого настроенья.
Обмелела и главная водная артерия: некогда шумно протекала меж нагромождениями нагнанных потопом камней, будто именно в этих краях разрушена Башня в наказанье за людскую дерзость достигнуть облаков. И, войдя ныне своим не утерянным названьем в директорию Igra, обозначила
файл babilon.
И разветвилась: кривыми притоками, частью загнанными из-за буйств в подземные трубы, непредсказуемая весенними разливами, а то и тихими заводями, где бобрам и выдрам приволье.
Так и называются речушки: Бобровья, Выдра, или - по дикому зверью, рыбье или птичье на переставших понимать друг друга финноязных, самодийском, яфетических, балтизмах или тюркизмах (для этической полноты - и на языках славянских).
Мустафа у МУСТАФЫ, чтоб отчитаться, преодолев нежданное препятствие с отчеством.
Уже было, помнит, тщетно пытался однажды добиться приема, дежурный ехидничал:
"Какой же вы учитель, - дескать, ври, да знай меру, - если к ученику своему дорогу найти не можете?!"
Бумажка в руке Мустафы - как пароль (узнать компьютерный!): автоматика на этаже тотчас считывает текст, отщелкивая дверной секрет.
МУСТАФА ждал в овальном зале и, взяв под руку своего в доисторические эпохи учителя, пригласил пройтись по кабинету:
– Прошу!
– мол, приходится много сидеть и, как новый посетитель, гуляет с ним по кабинету, отмеривая овальные круги, и что опыт его одобрили маги (Мустафа виду не подает, что названа какая-то неведомая ему мафия) и внедряют.
– Чем не приморский бульвар? И даже пальмы вдоль стен, олеандры.