Дитё
Шрифт:
— Ладно, Артур. Та информация, что ты нам поведал из своих воспоминаний, это крайне малая информация, кстати. Проверенная и перепроверенная. И, к моему удивлению, она подтвердилась. Конечно, не все за эти двое суток мы успели проверить, но то, что успели… И про Испанию подтвердилось, со мной связался Громыко. Полковника Гордиевского сейчас проверяют. Да, в общем, чувствую, с твоим вселением у нас еще будут большие проблемы. Расскажи-ка мне еще раз тот разговор в больнице с полковником…
— Чуриным. Все проверяете? Вы же, насколько я помню, уже не руководитель КГБ.
Я подробно пересказал каждую секунду с момента, как очнулся в больничной палате. Секретарь Андропова — тот, с глазами
— А теперь расскажи-ка о себе. Основное расскажи, подробно потом расскажешь!
— Хм, ладно. Ну, подростковый возраст вас, я думаю, пока не интересует. Потом… Что про меня можно сказать? Начну, пожалуй, с окончания школы. Был я страшным обалдуем, отец ремнем лупил постоянно. Водка, сигареты, девчонки — все было, пока я не связался с одной полукриминальной бандой. Там что-то было связано с изнасилованием, я не участвовал. Бухой был в дупель, лежал в соседней комнате, но и меня взяли, как соучастника. Потом, конечно, разобрались, но отец меня встретил с распростертыми объятиями. Если бы не мама, — я сокрушенно покачал головой, — забил бы он меня нахрен. А так отделался тремя треснутыми ребрами, это когда он меня ногами бил. Вывихнутой рукой и сломанным носом. Батя у меня в Войсках Дяди Васи служил, норов у него крутой. Когда из больницы выписался, меня пинком в рязанскую «Дурку» определил. У него сослуживец в военном комиссариате служит, а у того брат в «Дурке», поспособствовал. Пять лет прошли как один день.
— Пять лет? Насколько я помню, время обучения составляет четыре года.
— В девяносто четвертом сделали пять лет. Поступил я в девяносто втором, как раз шестнадцать исполнилось. Закончил в девяносто седьмом. Во время учебы женился на дочке одного из бизнесменов города, в девяносто шестом сын родился, Сашка. По разнарядке попал в отдельный гвардейский полк специального назначения, который был позднее переименован в отдельный разведывательный полк ВДВ. Отслужить успел в нем полгода, пока меня не сманил один из моих знакомых по учебе. Потом спецшкола ГРУ, и меня, молодого, еще, можно сказать, неоперившегося лейтенанта отправили на Северный Кавказ в одну из диверсионных групп. Начинал рядовым бойцом, потом дослужился до зама. Повезло мне с командиром, что уж говорить, повезло. Научил он меня уму-разуму. Тут как раз началась Вторая Чеченская, и я отпахал в ней от начала до конца заместителем командира группы. Даже награды заработал, орден и медаль.
— Расскажи о жене.
— Аленка-Лисичка. Я всегда ее так называл. Если хотите увидеть, как она выглядит, посмотрите на Ксюшу, у Аленки только волосы посветлей, а так один в один. Я по жизни довольно ревнивый, поэтому можете себе представить, какие муки испытывал, оставляя ее одну. Бросила она меня в две тысячи третьем. Забрав Сашку, уехала к родителям. Я год уже как командиром группы бегал. Как сообщили о разводе, взял отпуск и рванул домой. Короче, она меня послала далеко и надолго. В две тысячи четвертом я снова женился. И, как и первый раз, по любви. В Чечню я брать ее наотрез отказался, купив двухкомнатную квартирку на окраине Москвы, поселил ее там. Деньги у меня были, мы их с убитых боевиков снимали. Я тогда почти всю свою долю в квартиру вбухал, но купил. А через полгода она в письме сообщила мне, что ждет ребенка. Через несколько месяцев письма перестали приходить, она их мне каждую неделю писала. Потом получил письмо из милиции, что моя жена пьяная попала под машину. Моя беременная жена. Взяв полный отпуск, отправился в Москву. Выяснять, что случилось.
— Выяснил?
— Да! Выяснил. — Перед глазами до сих пор метался огненный клубок, а в ушах стоял крик горящего живьем человека.
— Расскажи, что случилось.
Подождав,
— Вспоминать неприятно. М-м-м… сахару маловато!
— Куда уж больше-то?! И так с пирожным ешь! — удивился Андропов.
— Пирожное — это пирожное. А у чая должен быть свой вкус! — В стакан отправилась ещё одна ложка сахара. Помешивая чай, я продолжил рассказ: — Приехал в Москву, сразу на квартиру отправился, ключи у меня были. Дверь опечатанная оказалась, не знаю почему. В общем, сорвал бумажку, закинул вещи, переоделся в гражданку и пошел в районный отдел милиции. Дежурный отправил меня к капитану Дубову, следователю, который вел дело о гибели моей жены. Дубов оказался самым настоящим дубом.
— Не любишь ты милицию, я смотрю!
— А за что их любить?! У них любимая поговорка: «Не подмажешь — не поедешь». Это не сейчас, о подобном отношении милиции к работе, как у вас, простые люди в будущем и не мечтают. Знают, что бесполезно. Как там говорится? «Рыба гниет с головы»? Так это про нашу милицию. О, кстати, совсем забыл, слышал в новостях, что милицию переименовывают в полицию. Так по мне, название сути не меняет. Только огромные средства потратили на переоснастку. Представляю, сколько чиновников на этом руки нагрело.
— Сильная коррупция?
— Очень!
— Хорошо, расскажешь позже. Продолжай о себе.
Поставив допитый стакан и отложив в сторону недоеденное пирожное, продолжил:
— Ничего от капитана узнать о жене не удалось. Твердил все время одно: «Шла пьяная, в неположенном месте стала переходить дорогу, была сбита машиной, ехавшей на положенной скорости». Индюк набитый. Как добывать информацию, учить меня не надо, поэтому, погуляв по коридорам под видом вызванного по повестке свидетеля, нашел одного майора, с которым и поговорил в ближайшем кафе.
— Она была трезвая, а водитель пьян. Я прав?
— Да! — ответил я с небольшой заминкой.
— Его посадили? Или он, хм, откупился?
— Откупился.
Андропов, внимательно посмотрев на меня, глянул на часы и сказал:
— Уже одиннадцать вечера, с тобой время летит незаметно. Продолжим, или спать пойдешь? Мне завтра к обеду улетать.
— Продолжим! — отозвался я. Спать не хотелось совершенно. — Убийцей оказался сынок одного из владельцев крупного холдинга. Ехал, кстати, действительно трезвый. Только не на положенной скорости, а превысил ее более чем в три раза. Вылетел на тротуар и сбил Ольгу, мою жену. Там была еще одна женщина, которую машина не задела, но ее не нашли, успела убежать. Больше свидетелей не было, даже бабки, которые хоть что-то могли видеть, не оказались рядом. Майор сам там был и божился, что парень действительно был трезв. Что было дальше, он не знал, приехали большие люди с крупными звездами и местных разогнали. О чем-то долго шушукались с Дубовым. Вечером же появилась новая версия ДТП.
— Он получил свое?
— Да. И это его очень расстроило! — ответил я, сделав честные глаза. Точнее, попытавшись — раньше у меня это никогда не получалось.
Во взгляде Андропова явственно читалось подозрение. Наконец Юрий Владимирович хмыкнул:
— Ну-ну. Ладно, продолжим!
— Отпуск закончился. Вернулся в часть — служба же продолжалась. Через год получил капитана. В две тысячи седьмом получил майора, а через месяц тяжелое ранение — лишился обеих ног в одной из операций в Чечне. Повезло мне с братом, он у меня хирург, все взял на себя. Сын, как узнал, что я ранен, сбежал от матери и стал жить со мной. Алена пыталась забрать его, но Сашка пошел весь в меня. Не знаю, что он ей сказал, но ее я больше не видел. Выписавшись из госпиталя и поездив по реабилитационным центрам, стал жить с Сашкой в моей квартире. Интернет и работа отнимали у меня много времени, поэтому я не спился и не опустился. Хотя было тяжело, очень тяжело.