Дитя Ее Высочества
Шрифт:
– Много там ещё?
– мрачно поинтересовался принц, жуя высохшую, чудом выжившую былинку.
Травинка стоически молчала. В конце концов, самого страшного с ней не случилось. Венценосный мученик её не оборвал и из земли не выдрал. Как она умудрилась вырасти, так и жевал. Так что у стебелька оставались шансы на светлое будущее.
– Последний, - оповестил герцог, прищурившись на флаги, которыми обозначали предстоящие поединки и их участников.
– Не долго мучилась старушка в гвардейских опытных руках… В смысле, я хотел сказать, что тебе совсем чуть-чуть осталось. Один бой - и ты победитель. Заметь, без
– Я горжусь, - согласился Дарин, сплёвывая горькую труху.
– А ещё я думаю…
– Печаль, - пригорюнился красавчик.
– Почему?
– Потому что когда ты начинаешь думать, кому-то приходит пора начинать плакать.
– Не в этот раз, - кровожадно отозвался принц, не без труда, но все-таки садясь.
– Теперь им пришла пора начать рыдать. Кровавыми соплями. Если у местных много времени и сил на поединки, то такой потенциал стоит использовать во благо королевства. В армию! Всех. Вместе с герцогом! Заодно похудеет, здоровее будет.
– Слезами, - робко поправил внезапно озаботившегося здоровьем нации брата красавчик.
– Плачут обычно слезами.
Принц в гневе сжал кулаки.
– Они у меня умоются собственными слезами, соплями, кровью, мочой и…
– Дальше не надо. Общее направление твоей мысли до меня дошло. И, вообще, тебе пара. Давай-давай, вставай. Последний бой, он трудный самый.
– Домой хочу, - пожаловался Его Высочество с трудом, но вставая, подпираемый герцогом.
– А там так и поётся: «Домой хочу!» - мол, - «Я так давно не видел маму!», - покряхтывая под весом Великолепного, заверил брата юноша.
– Чью маму?
– не понял принц, как-то странно озираясь.
Герцог, заподозривший что-то нехорошее, с тревогой заглянул в глаза Дарина.
– Свою, наверное…
– Я свою и не видел никогда, - тоскующе протянул принц.
– В смысле, видел, но не помню.
– М-да, кажется, на счёт «без травм» я погорячился, - буркнул себе под нос Далан.
– Ладно, голова не задница, заживёт.
Взгромоздить на коня Его Высочество оказалось непросто. Ноги Дарина вдруг стали разъезжаться, как у новорождённого жеребёнка. Пришлось призвать на помощь служку. Зато когда принц оказался в седле, мужество и самообладание к нему тут же вернулись. Взгляд стал угрюм и угрожаешь, лик суров, а рука тверда. Чего не скажешь о разуме. Видимо, он куда-то отлучился по неотложным делам. Так как когда юный герцог протянул брату шлем, тот гордо отказался.
– Я не боюсь встретить врага с открытым забралом!
– с несвойственным ему пафосом оповестил принц и пришпорил такого же взмыленного, но решительного коня.
Позже этот поединок вошёл в легенды и был удостоен пары весьма недурных баллад. Конечно, события свидетели несколько исказили, кое о чем умолчали, а кое-что и приукрасили. Но образ храбро скачущего к барьеру героя с горящими глазами, развевающимися по ветру волосами и стелющимся за спиной плащом, остался неизменным. Да и кого бы ни впечатлил столь романтичный и в то же время грозный вид?
Только одного - некого барона Рампу, последнего из поединщиков. Следует отметить, что барон считал себя человеком отнюдь не робкого десятка. Турнирные поединки он любил смолоду, понимал в них толк и сумел наработать недурное мастерство на ниве рыцарской доблести. Ну и не последним аргументом в пользу отсутствия страха стало то, что герцог Ливейн, которого нагло развивающаяся на копьях никому неизвестного мерзавца вуаль супруги порядком допекла, пообещал барону всяческие блага, если он сумеет досаждающее инкогнито в ристалище втоптать. Конечно, имелось в речи хозяина мероприятия и некое «но» и «не то…». Но их содержание история не сохранила.
А у храброго барона имелись все шансы выйти победителем. Так как он в тот день провёл всего три поединка против семи, выигранных Дарином. И хоть взгляд его не был столь грозен, в отличие от принца в седле он сидел гораздо твёрже. В общем - да, возможности стать победителем турнира у барона имелись. Не вмешайся в дело Его Величество Случай.
Я не буду утомлять тебя, дружок, скучными и неинтересными деталями поединка. Скажу лишь, что противники два раза сходились у барьера. Но оба раза без особого прока. Даже отсутствие шлема принцу не помогло - копья так и не встретились ни друг с другом, ни со щитами. И третий заход должен был стать решающим.
И вот, представь. Противники несутся на встречу друг другу. Кони хрипят, копья опускаются, словно перст указующий направляясь на соперника. Песок ристалища летит во все стороны веером. Глаза в глаза - прищуренные, горящие черным огнём очи Великолепного Дарина и злобно поблёскивающие за щелью забрала буркала барона. Все ближе и ближе они друг к другу. Всего один удар сердца до столкновения!
Принц приподнимается на стременах, удобнее перехватывая копье, собираясь нанести сокрушительный удар. Его противник напротив прижимается к шее коня. И-и-и… Бум! Хрясть! Ты-дыщ! Грохот! Треск! Ржание коней! Размочаленные копья отскакивают от барьера! Расколотой дерево разлетается, словно брызги воды! Барон откидывается на круп своего коня, его рука, потерявшая поводья, ловит воздух. И рыцарь с тяжёлым лязгом падает на взрытый песок.
И длинная тонкая, но безумная острая щепка, похожая на дротик, кувыркаясь в воздухе, падает на спину наклонившегося вперёд Дарина. Впиваясь в ту самую злосчастную щель, оставленную нерадивым герцогом. Будто специально заточенный конец скользит по звеньям кольчуги под панцирем. Кажется, что щепка не причинит нашему герою никакого вреда и все же!..
Все же с подлостью змеи она впивается в незащищённую плоть пониже поясницы. Принц, словно его за нитки дёрнули, выпрямляется в полный рост, вытягиваясь, будто струна, широко раскинув руки. Его спина выгнута назад, распущенные волосы полощутся по ветру. А из распахнутого рта вырывается крик, полный муки. И на фоне, как стяг, гордо веет вуаль.
Но седла герой так и не покинул.
***
Полог шатра бесшумно откинулся в сторону. И внутрь нежной тенью скользнула госпожа герцогиня. Далан, дежуривший у постели брата, от природы будучи юношей вежливым, да ещё и хорошо воспитанный учителями, при её появлении встал и поклонился. Правда, его взгляд, гусеничкой скользнувший в декольте посетительницы, нельзя было назвать не вежливым, ни воспитанным, ни даже юношеским. Но красавица сей наглости не заметила. Хотя и ланиты гости заалели. Да и повернулась женщина так, чтобы блондин не мучился и не портил зрения, косясь, как боевой конь.