Дитя Марса
Шрифт:
– Как идти? Куда?– растерялся Адам.
– В дверь, разумеется. Видишь, прямо у тебя под боком?
Джейн не соврала, во мраке, прямо у него под боком, действительно вырисовывался вертикальный проем. Очевидно, он присутствовал здесь с самого начала, но Адам умудрился его не заметить. На сей раз осознанно он протиснулся внутрь – и снова тьма, головокружительный спуск. И снова прямоугольники, квадраты ослепляли многообразием красок. Мало-помалу Адам осознал, что геометрические фигуры составляют часть склона. Точнее, образуют его целиком... фигуры и были самим склоном, и Адам скользил по ним, нет, не скользил, плыл, плавно погружаясь в пучину кобальтово-синей пустоты, вниз, к омуту розового, пурпурного и
Джейн, просто Джейн. Нет, не так. Не «просто», а «плоскость». Точнее, координата. «Джейн – это координата,– мелькнуло в голове у Адама. – А координата – это Джейн». Следом возникли строки: длань твоя, твой посох, они успокаивают меня [18] ... Адам думал, но не понимал. Пустые слова, лишенные смысла; слова из позабытого прошлого, из реальности, которую он некогда знал и отверг... Спуск – если это был действительно спуск – завершился. Темно-синий фон померк, один за одним растаяли прямоугольники, квадраты, сферы. Открывшаяся взору комната сыграла на рояле памяти оглушительное дежавю, однако Адам не мог вспомнить мелодию целиком. Справа виднелся знакомый стол. На нем – знакомый кофейник со знакомой чашкой. Неподалеку от стола, на металлическом полу, темнело бурое пятно, а рядом, в мощном свете трех галогеновых ламп, поблескивал крохотный предмет. А впереди, на импровизированном мольберте, стояла картина с изображением воинской части.
18
Перефразированная цитата из псалма Давида: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня».
В висках застучало; проведя ладонью по лбу, Адам нащупал запекшуюся кровь. Материализовавшись рядом, Джейн отдернула его руку и сама исследовала рану.
– Угрозы для жизни нет,– констатировала она. – Ты непременно поправишься.
Но Адам не слушал. Его внимание было приковано к картине, выписанной с невероятной точностью вплоть до мелочей. На территории различались крохотные фигурки многочисленных Адамов Френсисов. От настоящей части изображение отличалось только размером и отсутствием объема. Но несмотря на оба упущения, Адам продолжал выискивать на полотне себя, Джейн и четырех солдат. Разумеется, поиски не увенчались успехом, ибо картина была не воинской частью, а ее оригиналом.
Откуда такая информация?– насторожился Адам.
И снова занялся холстом. Широкая канва у основания картины оставалось пустой, лишь черная волнистая линия тянулась от угла холста к воротам пропускного пункта. Адам без труда узнал в ней асфальтированную дорогу, по которой накануне добирался до части.
Головная боль усилилась.
Справа от первого кустарного мольберта стояло еще два. Полотно на втором изображало университет, на третьем – «Мефисто продакте инкорпорейтед». Оба четко прорисованы, у обоих к кромке тянется волнистая линия.
– Микро-макро транспространственный проектор прямо у тебя за спиной,– подсказала Джейн.
Адам обернулся. Половину комнаты занимал исполинский агрегат. От испещренной круглыми индикаторами панели ответвлялись три пары линз. Расположенные в метре друг от друга и на высоте около двух с половиной метров, каждая пара фокусировалась на отдельной картине. Перед глазами промелькнуло замысловатое, детальное, как на чертеже, устройство прибора, и в следующий миг Адам понял: проектор — его детище, он сам контролировал производство деталей, потом собирал их в этой самой комнате – святая святых, которую компания-работодатель выделила ему в личное пользование и даже установила персональную систему реактивной идентификации. Однако внезапное просветление не обрадовало Адама, а напротив, повергло в уныние.
Джейн продолжала говорить, но слова доносились, как сквозь вату.
– Адам, соберись,– скомандовала она. – Соберись и слушай: где-то здесь должна быть четвертая картина с изображением деревушки Гринвью, где ты родился и вырос. Знаешь, где она?
Он пристыженно помотал головой.
– Но саму деревню ты помнишь?
–Разумеется, и намного лучше, чем прочие... прочие места. Довольно неплохо помню армию вплоть до... вплоть до...
Цепочка воспоминаний вдруг прервалась, и Адам осекся, изнемогая от нарастающей боли в висках:
– Надо выбираться отсюда, пока головная боль меня не прикончила.
– Бедный Адам,– посочувствовала Джейн. – Но прежде внесу кое-какие штрихи в лагерь. Если застанем его в прежнем виде, нам точно несдобровать.
Порывшись в настенном шкафчике, она достала краски, кисть и флакон с прозрачной жидкостью. Выдавив немного краски из тюбика, Джейн подрисовала пять стен – по одной вокруг каждой караульной башни, обнесла стеной ворота гауптвахты и особняк Г*Е*Н*Е*Р*А*Л*А*Ф*Р*Е*Н*С*И*С*А. Потом смочила прозрачной жидкостью платок и стерла солидную часть забора в непосредственной близости от ворот. Спрятав принадлежности для рисования обратно в шкаф, она лучезарно улыбнулась Адаму:
– Веди нас.
Темный проем снова оказался под боком. Странно, как он раньше его не замечал. Наверное, надо смотреть в определенную сторону. Адам протиснулся внутрь и головная боль мгновенно исчезла. И он опять плыл по склону, точнее, по плавно нисходящей тропе из сфер, квадратов и прямоугольников. Следом плыла Джейн, золотые волосы сияли, а вокруг пламенели сфероидные цветы. На сей раз сознание не подернулось туманом, мозг работал как часы. «Парапространственный переход,– промелькнуло у Адама. – А потом – смещение». Точно, так и есть – они смещались, смещались по паракоординате. Существуют два мира, а не один, как принято считать. Две Вселенные, трехмерная и четырехмерная, и, за исключением разницы в пространстве с вытекающими отсюда незначительными отличиями, они похожи друг на друга как близнецы.
Разгадка тайны лежала прямо у него под носом. Однако Адам не рискнул проникнуть в нее.
Ему было страшно.
В столовой они материализовались не на скамейке, где сидели до погружения, а рядом с дверью.
– Наших аналогов ждет знатный сюрприз,– хмыкнула Джейн. – Бедняги. Представь, каково им – очутиться неизвестно где, непонятно как.
Прихватив термосы и пакет с бутербродами, они направились к выходу. Каждую из трех караульных башен опоясывала розовая стена, такая же перекрывала ворота. Из-за стен доносились приглушенные крики.
Спрятав распределитель, заговорщики вывели из строя первый джип, загрузились во второй и помчали к особняку. Стена вокруг имения Г*Е*Н*Е*Р*А*Л*А*Ф*Р*Е*Н*С*И*С*А оказалась на порядок выше, поэтому вопли полковника были едва слышны.
У «шевроле» Джейн Адам затормозил, и они выбрались наружу. Он наклонился достать из джипа распределитель, как вдруг заметил фары приближающегося автомобиля.
– Да, со стенами я поспешила,– протянула Джейн. – Руку даю на отсечение, сюда катят наши старинные друзья – «орнитолог» с племянничком.