Дитя мертвых Богов

Уэйс Маргарет

В этот момент Базальт схватил чашу и, к удивлению Паслена, ударил ею себя по голове. Гном взвыл от боли и попытался бросить чашу, но вместо этого снова принялся бить самого себя, явно будучи не в силах остановиться. Кровь текла у него по лицу. Базальт неуверенно сделал несколько шагов, застонал от боли, потерял равновесие и свалился вниз. Лишь упав замертво, он перестал наносить себе удары.

Паслен сглотнул ком в горле. Руки его, все еще засунутые в карманы, теперь чувствовали себя там вполне уютно, совершенно не желая ничего трогать.

— Думаю, нам пора уходить отсюда, — пропищал кендер тонким, напряженным голосом.

— Возьму вот это, — наконец решила Мина.

— Ничего не трогай! — предупредил. Паслен, но Мина не обратила на него никакого внимания.

Она взяла с алтаря Паладайна небольшой кристалл, вырезанный в форме пирамиды, и принялась восхищенно рассматривать его. Ничего не произошло.

Прихватив с собой кристалл, девочка направилась к алтарю Такхизис и после минутного размышления выбрала ожерелье из сверкающих бусин.

— Думаю, матушке это понравится, — объявила она.

— Что это за штуки? — спросил Паслен. — Зачем они нужны? Ты знаешь, что с ними делать?

— Конечно знаю! — обиженно воскликнула девочка. — Ты что, за дурочку меня принимаешь? Я знаю все обо всем.

На минуту Паслен забыл, что она — Богиня и, весьма вероятно, действительно знает все обо всем. Он издал невежливое фырканье, выражающее недоверие, и вызывающим тоном спросил:

— Тогда скажи, что это за ожерелье?

— Оно называется Ожерелье Мятежа, — ответила гордая своей осведомленностью Мина. — Его сделала Такхизис. Человек, который носит его, способен превращать добрых людей в злых.

Паслен чуть было не спросил: «Так, как тебя превратили?» — но вовремя сдержался. Хотя из-за Мины кендер чуть не утонул, он не хотел ранить ее чувства.

— как насчет пирамидки? — спросил он.

— Пирамида была посвящена Паладайну. — Мина подняла реликвию, чтобы посмотреть, как она сверкает в голубом свете, исходившем от алтаря Мишакаль. — Этот камень несет людям свет истины. Вот почему Король-Жрец решил спрятать его. Он боялся, что люди поймут, кто он такой на самом деле.

У Паслена возникла одна мысль.

— Да ну, я тебе не верю. Ты это прямо сейчас сочинила.

— Это правда! — рассердилась девочка.

— Тогда покажи мне, как он работает, — предложил Паслен и протянул руку к кристаллу.

Мина заколебалась.

— Ты обещаешь вернуть его мне?

— Зуб даю! Чтоб мне сдохнуть, если не верну! — поклялся Паслен.

После того как кендер произнес эту клятву, священную для детей во всем мире, Мина согласилась и положила хрустальную пирамиду в его ладони.

— И что мне теперь делать? — спросил он, разглядывая предмет с любопытством и некоторой опаской. Внезапно ему пришло в голову: а не обидится ли пирамида на то, что ею пользуется мистик?

— Поднеси ее к глазам и посмотри сквозь нее, — велела Мина.

— А что я должен там увидеть?

— Откуда я знаю! — фыркнула она. — Это зависит от того, на кого ты смотришь, дурачок.

Паслен поднял кристалл и взглянул сквозь него на гнома-мага, лежащего на полу. Он увидел гнома, лежащего на полу. Тогда он посмотрел на Каэле — и увидел Каэле. Посмотрел на Риса — и увидел Риса. Взглянул на Атту — и увидел Атту. Решив, что для священной реликвии это слишком мелкие объекты, Паслен повернулся к Мине.

Откуда-то сверху на нее лился белый свет, озаряя ее с ног до головы, снаружи и изнутри. Кендер заморгал, наполовину ослепнув. Он попытался бросить вызов этому свету, взглянуть прямо на него, чтобы увидеть Мину, яснее, но сияние становилось все ярче, все невыносимее. Вскоре Паслен вынужден был закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Свет уже, казалось, заливал всю вселенную, перед кендером словно пылали мириады солнц; это было похоже на первый в мире свет, свет творения. Паслен вскрикнул от боли, выронил кристалл и принялся тереть обожженные глаза.

Однажды в детстве кендер взглянул прямо на солнце, потому что мать запрещала ему это делать. Несколько долгих минут после этого перед глазами у него прыгали темные пятна, похожие на небольшие черные солнца, и вот теперь он видел то же самое. На какой-то ужасный миг Паслен уже решил, что больше в жизни ничего увидеть ему не суждено, ему даже показалось, что он и не хочет ничего видеть.

Мина подхватила упавший кристалл.

— Ну, — полюбопытствовала она, — что там было?

— Точки, — ответил кендер, потирая глаза. Мина была разочарована.

— Точки? Ты должен был увидеть что-то еще.

— Да не было там ничего! — раздраженно сказал Паслен. — Наверно, он не работает.

— А я думаю, ты просто сам не понял, на что смотришь! — издевалась девочка.

— О нет, я все понял, — возразил кендер.

К счастью, точки начали тускнеть. Он вытер лоб. Странно было обливаться потом, когда по телу бежали мурашки.

Мина сунула священные артефакты в карман и улыбнулась Паслену.
–

— Твоя очередь, — сказала она.

— В каком смысле? Она взмахнула рукой.

— Ты пришел со мной. Можешь выбрать себе что-нибудь. Любую вещь.

Паслен взглянул на окровавленного Базальта, лежащего на полу, на Каэле, все еще вопящего от ужаса, и засунул руки в карманы.

— Нет, но спасибо за предложение.

— Трус ты все-таки, — насмешливо произнесла Мина.

Она подошла к алтарю Маджере, взяла какой-то блестящий предмет и протянула его Паслену.

— Вот, — сказала она. — Думаю, тебе это пригодится.