Дитя мертвых Богов
Шрифт:
От мертвецов исходил отвратительный запах тления. Силы Риса были на исходе. Он чувствовал, что не может больше сдерживать Возлюбленных, а если уронит посох, он и его друзья будут раздавлены.
Солнце сверкнуло на лезвии кинжала. Рис ударил по клинку концом посоха, и ему удалось отразить смертоносный выпад, но кинжал все же скользнул по руке Паслена, оставив глубокий порез. Кендер вскрикнул и выронил Атту, которая съежилась на полу, дрожа всем телом.
Мина как завороженная уставилась на кровь, лицо ее сделалось пепельно-серым.
— Я хочу уйти отсюда, — дрожащим голосом пролепетала она. — Я хочу, чтобы все это закончилось… Я их не знаю… Мы уйдем отсюда далеко-далеко…
— Да! — крикнул Паслен, зажимая кровоточащую рану.
— Нет, — сказал Рис.
Паслен уставился на него открыв рот.
— Мина, на самом деле ты знаешь их, — сурово обратился к девочке Рис. — Ты не можешь убежать. Ты поцеловала каждого из них, и они превратились в мертвецов.
Сначала Мина была ошеломлена этими словами, но затем янтарные глаза понимающе вспыхнули.
— Это все Чемош! — воскликнула она. — Это не я! Я ни в чем не виновата!
Она обратила на Возлюбленных пылающий ненавистью взгляд и, стиснув кулаки, закричала на них:
— Я дала вам то, чего вы хотели! Вам нельзя причинить вред. Вы не чувствуете боли, не знаете болезней и страха! Вы навсегда останетесь молодыми и прекрасными!
— И мертвыми! — крикнул ей Паслен. Он ударил себя в грудь. — Посмотри на меня, Мина! Это жизнь! Боль — это жизнь! Страх — тоже жизнь! А ты отняла у них все это! Хуже того — ты заперла их в ловушке смерти и выбросила ключ. Им некуда идти. Они попались, они в клетке.
Мина в недоумении смотрела на кендера, и Рис понимал, что она видит — его и Паслена, растрепанных, окровавленных, обливающихся потом, хватающих ртами воздух, один распихивает Возлюбленных посохом, второй вцепился в собаку. Она слышала, что голос кендера дрожит от ужаса и изнеможения, в его, Риса, собственном голосе звенит отчаяние, а вокруг шелестят голоса Возлюбленных — пустые, гулкие, мертвые.
На глазах у пораженного Риса маленькая девочка исчезла, и перед ними возникла взрослая женщина, Мина, какой он видел ее там, в гроте. Она была высока и стройна. Мягкие волны золотисто-рыжих волос, доходивших до плеч, обрамляли ее лицо. Огромные янтарные глаза горели гневом, и на Риса из них словно смотрели тысячи душ. Полупрозрачное черное платье окутывало ее гибкое тело, словно ночная тень. Она обернулась и взглянула на ужасное волнующееся море своих жертв.
— Мина, — нараспев повторяли они. — Мина!
— Замолчите! — приказала она.
Толпа мертвецов стонала, выла и шептала.
— Мина Возлюбленные плотно обступили Риса. Он бил их
посохом, но их было слишком много, и его придавило к стене. Паслен ползал на четвереньках, стараясь, чтобы его не затоптали, руки его были покрыты ссадинами, из носа текла кровь. Рис не видел Атту, но слышал, как она скулит от боли. Толпа надавила еще раз, и монах оказался вплотную прижатым к стене; он не мог больше пошевелиться, не мог дышать.
— Мина! Мина! — смутно доносились до него крики, и мир' вокруг начал тускнеть.
Мина сжала кулаки, подняла голову и крикнула во весь голос:
— Я сделала вас Богами! Что вам еще нужно? Возлюбленные смолкли. Шум прекратился. Мина разжала кулаки — и из ее ладоней возникли
языки янтарно-желтого огня. Открыла глаза — и янтарный огонь сверкнул в ее зрачках. Открыла рот — и оттуда вырвалось пламя. Она стала расти, становясь все выше и выше, крича от ужаса и боли, а пламя ее гнева вырвалось из-под контроля.
Только что Рис был смят грудой тел, но в следующее мгновение над ним пронесся иссушающий жар и мертвецы мгновенно сгорели, оставив груды пепла.
Монах, ослепленный сияющим пламенем, закашлялся от дыма и попавшего в горло пепла. Он попытался на ощупь отыскать своих друзей и схватил Паслена как раз в тот миг, когда кендер нащупал его.
— Я ничего не вижу! — задыхаясь, завопил Паслен и в панике вцепился в Риса. — Я ничего не вижу!
Рис нашел Атту и оттащил ее и кендера назад, под арку, туда, где начиналась лестница, подальше от жара и отвратительного вихря жирного черного пепла, кружившегося по залу.
Паслен потер глаза, и по щекам у него побежали слезы, оставляя светлые дорожки на почерневшем лице.
Рис наблюдал, как гнев несчастной Богини уничтожает ее неудачное творение.
Огонь продолжал гореть еще долгое время. Наконец янтарное пламя погасло и гнев Мины утих. Серое облако пепла застилало свет. Рис помог Паслену подняться на ноги. Они двинулись вперед через отвратительные черные сугробы, засыпавшие собаку. Паслен, которого чуть не стошнило, прикрывал рот рукой. Рис прижал к лицу рукав. Он искал взглядом Мину, но ее нигде не было, и монах был слишком потрясен происшедшим, чтобы удивляться ее отсутствию. У него осталось единственное желание — поскорее оказаться подальше от этого кошмара.
Спотыкаясь, они выбежали на улицу через двойные двери и наконец увидели солнечный свет и вдохнули свежий морской воздух.
— Где вы болтались? — сердито спросила Мина. — Я уже целую вечность жду вас!
Маленькая девочка обвиняюще смотрела на них.
— Где вы так измазались? — Она зажала нос. — Да от вас воняет!
Паслен и Рис переглянулись.
— Она ничего не помнит, — вполголоса произнес Рис.
Он заметил, что море стало необыкновенно спокойным и волнение стихло, словно от потрясения. Рис ополоснул лицо, смыл сажу с рук. Паслен как мог привел себя в порядок, Атта бросилась в воду и принялась плавать.
Мина подняла парус в лодчонке. Задул сильный попутный ветер, словно горя желанием помочь им плыть, и они понеслись вперед по волнам.
Они уже приближались к берегу и Рис приготовился спускать парус, когда Паслен воскликнул:
— Глянь, Рис! Посмотри!
Обернувшись, монах увидел, как башня медленно опускается в море. Она становилась все меньше и меньше, и вскоре над волнами возвышалось лишь несколько хрустальных копий, украшавших крышу, словно рука утопающего, протянутая к небесам. Но через мгновение и они исчезли.