Дитя океана. Дилогия

Углицкая Алина

— Это артефакт? — догадалась я. — Он воспользовался артефактом!

Фомор почесал костистый подбородок и отвел взгляд:

— Хозяйка, если вы не поможете ему, он умрет. Эриллиум Балора высосал его почти дочиста.

— А чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? — пропыхтела я, пытаясь оголить грудь дуэргара.

Тратить время на расстегивание пуговиц было бессмысленно. Я ухватила сюртук Райзена за ворот и дернула изо всех сил. Желтые металлические кружочки с веселым звоном бросились врассыпную и раскатились по всему полу. Следом настал черед батистовой рубашки, чья кружевная манишка уже превратилась в тряпку.

Когда

мои ладони коснулись гладкой и твердой, будто гранит, груди дуэргара, все мое тело словно прошил разряд молнии. Он был такой сильный, что я невольно вскрикнула и отшатнулась. Потом протянула дрожащую руку и осторожно коснулась бледной кожи самыми кончиками пальцев. Результат был тот же.

— Я не могу! — прошептала ошеломленно и беспомощно взглянула на демона. — Он не пускает меня…

— Ему не это нужно, — Тайруг покачал головой. Его нахмуренное лицо заставило меня насторожиться. — Ему нужна женщина, а не целитель.

— Кто… нужен? — я сглотнула и до боли закусила губу. Кажется, вот он, момент истины. Как бы я хотела, чтобы он никогда не настал!

Райзен лежал, распластавшись на узкой койке, такой беспомощный и прекрасный, словно ангел, упавший с небес. Точеный профиль, белоснежная кожа, тени от длинных ресниц, полукругом лежавшие на скулах, растрепавшиеся короткие волосы цвета воронова крыла — все в нем казалось мне изумительным, все манило и вызывало в душе настоящую бурю, которая, казалось, вот-вот захлестнет меня с головой. Я прикрыла глаза и сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.

— Если… если я не сделаю это, он умрет? — прошептала едва слышно, не открывая глаз.

Тайруг шумно втянул воздух и коротко выдохнул:

— Да.

Я опустила голову и глухо произнесла:

— Выйдите оба… — а онемевшие пальцы уже расстегивали верхние пуговки на корсаже.

Выбора не было. Я не могла позволить ему умереть.

— Ты можешь не делать этого.

Фомор стремительно шагнул в мою сторону. Его черные мускулистые руки обвились вокруг моей талии, будто железные цепи, сдавив и с силой вжав в твердое тело.

— Не делай этого! — горячий шепот обжег мое ухо.

Я не успела уклониться. Губы Тайруга скользнули вдоль моей щеки, коснулись виска, затем прижались к ямке за ухом. Внутри что-то сжалось и сладко заныло, по всему телу прокатилась волна возбуждения, лишая воли, затмевая сознание.

"Это наваждение! — будто сквозь толстый слой ваты услышала я голос эриллиума. — Ниалинн! Оттолкни его, не давай к себе прикасаться!"

— Не могу, — всхлипнула я, чувствуя, как мое тело предательски плавится и течет в умелых руках фомора.

— Можеш-ш-шь, — голос Тайруга обрел новые шипящие нотки, от которых мои ноги ослабли, отказываясь меня держать. Я повисла на руках демона, прижатая к его телу, каждым дюймом своей кожи ощущая ту животную похоть, которую он пробуждал во мне своей магией.

"Ниалинн! Оттолкни его, иначе Райзен умрет!"

— Райзен…

Сознание уплывало, меня начало мелко потряхивать, кожа горела. Мне хотелось сорвать с себя всю одежду и прижаться к демону обнаженным телом, ощутить его руки на своей груди, животе, между бедер… Он словно почувствовал это. Его горячие ладони скользнули вверх, задирая мне юбку. Я сама не поняла, как оказалась прижата спиной к шершавой стене, а Тайруг — стоящим между моих ног, с силой вдавливаясь

в меня литыми бедрами.

— Я найду ему женщину, другую женщину. Ему подойдет любая, — прошептал фомор, лаская мою шею губами и языком. Я не выдержала и застонала.

"Клянусь Рианнон! Ниалинн! Очнись, дура! О, боги, что они делают?!"

Неожиданно Тайруг вскрикнул и на мгновение отпрянул. Я безвольно стекла по стене и сжалась в комочек. Внутри меня пылало неудовлетворенное желание, от вожделения кружилась голова, а между бедер все жаждало мужских прикосновений. Но то, что я увидела, заставило меня сначала нервно захихикать, а потом во весь голос разразиться гомерическим хохотом. Мой верный Ареналь не вынес любовной сцены и впился острыми зубами в мохнатую ногу демона. Тайруг рычал, будто медведь, загнанный охотничьими собаками, дрыгал пострадавшей конечностью, пытаясь оторвать от себя келпи, но тот с завидным упрямством вгрызался в его плоть. Я вспомнила острые, треугольные, как у акулы, зубы Ареналя, и невольно поежилась. Смех перешел в истерические всхлипывания, перемежавшиеся с икотой. По ноге Тайруга побежала вниз струйка крови.

"Ну наконец-то, хоть одно здравое существо среди сумасшедших, — удовлетворенно пробормотал эриллиум. — Чего застыла? Иди к своему кхану."

Пока фомор скакал на одной ноге, я на карачках подползла к кровати, ухватилась за еле теплую руку Райзена и поднялась на колени. Теперь я уже не смеялась. По лицу градом катились соленые слезы, собираясь на подбородке и падая прямо в ложбинку между грудей. Повинуясь какому-то древнему, еще не понятному мне инстинкту, я сжала ладонь дуэргара, а потом приникла губами к ее тыльной стороне. Под белоснежной кожей еле-еле билась тонкая жилка.

— Райзен, — шепнула я, размазывая слезы, — это совсем ничего не значит… Я просто спасаю тебя в очередной раз!

"Угу… зарекалась свинья… — хмыкнул настырный артефакт. — Давай, девочка, не тяни, поцелуй его."

Возня за моей спиной постепенно перемещалась к дверям. Я не смотрела, но судя по звукам, издаваемым демоном, ему так и не удалось оторвать от себя разбушевавшегося келпи. В какой-то момент в воздухе словно что-то тренькнуло, и вместо отборной ругани Тайруга я услышала полузадушенный кошачий вой. Кот мявкнул еще пару раз, будто его хорошенько встряхнули, а потом громко хлопнула дверь, и я поняла, что осталась одна. Точнее, я осталась стоять на коленях, сжимая в ладонях безжизненную руку того, к кому поклялась никогда не прикасаться.

Затаив дыхание, я осторожно потянулась к его лицу и робко коснулась губами бледной щеки, на которой едва заметно проступали голубые линии рун. Кожа Райзена оказалась сухой и прохладной, будто я целовала статую.

— Райн? — я отпустила его ладонь и отвела слипшиеся пряди с его лица. На них действительно была кровь, но чья? Никаких видимых ран я не заметила. — Ты меня слышишь?

Он молчал, но мне показалось, что его ресницы едва заметно дрогнули. Подбодренная этим, я уже смелее прижалась губами к его губам. Первый раз в жизни я целовала мужчину сама и сейчас я пыталась вложить в этот поцелуй нечто большее, чем просто симпатию и влечение. Тонкая, неразрывная нить протянулась от меня, к дуэргару. Разрастаясь, разветвляясь, оплетая нас, будто серебряная паутина, она пронизывала наши ауры, наполняя их легким сиянием и теплом.