Дитя Ойкумены
Шрифт:
– Себастьян, миленький… – шептала Регина, забыв о своих сомнениях.
Предплечье Стросса всё сильнее давило на горло Дигица. Ноги оплели торс соперника, стиснув ребра, не давая вздохнуть. Правая пятка жестко уперлась в пах. Витальная диаграмма Дигица опадала и багровела, на табло начался обратный отсчет. Разумеется, защитное поле создало «прослойку безопасности» между рукой и горлом, позволяя спортсмену дышать. Но Дигиц прекрасно понимал, что проигрывает. Поле лишь ослабляло безжалостный напор, не убирая его до конца. Дигиц хрипел, лицо атлета налилось дурной кровью. За мгновение до того, как на табло зажегся алый треугольник, чемпион хлопнул Стросса ладонью по бедру, показывая, что сдается.
– По сумме баллов победителем
– От-то!
– Второе место и серебряная медаль чемпионата – у корвет-капитана Себастьяна Дигица. Третье место и бронзовая медаль – у обер-штурмана Айвена Лайзинга. Приглашаем победителей подняться на пьедестал для вручения наград…
«Второе место – тоже неплохо!» – убеждала себя Регина. Линда что-то говорила ей – наверное, то же самое – но девочка не слышала. В глазах ее блестели слезы.
– Плачешь, Ри? Плачь, не стесняйся! Мне тоже жаль, что Себастьян проиграл! Но побеждает сильнейший. В поражении нет позора, если бился до конца. Выше нос! В другой раз Себастьян обязательно победит! Ты мне веришь?
– Да, папа.
Регина подняла голову и улыбнулась отцу.
– Энергетов берут в наши университеты? – спросит она вечером у матери.
– По закону – да, – ответит Анна-Мария.
– А на самом деле?
– На самом деле – нет.
Анна-Мария никогда не врала дочери.
Воспоминания? Убрать!
Привычки? Отсоединить – и в сторону.
Убеждения? Отставить.
Взгляды? Долой.
Привязанности? Ну их.
Симпатии-антипатии? Вон.
Далее по списку? Прочь.
Что останется? Ну ведь что-то должно остаться, даже если ничего и нет-то? Сидит иногда человек в кабинете психира, готовится к операции и терзается: что отыщется внутри, если ободрать все, лепесток за лепестком? Кто прячется в черной сердцевине? Душа – или тварь? Обе с крыльями – не сразу отличишь. Пусть уж тварь, лишь бы не дырка от бублика. Обидно ведь не то, что дырка, а то, что бублик. Воспоминания, привычки, убеждения, от начала до конца – бублик. Жалкий круг теста с редким бисером мака…
Глава пятая
Собор Святого Выбора
I
«…уравнителем корабельной ударной группы в строю является флагман или корабль, назначенный командиром соединения. Строй определяется следующими элементами (диаг. 63): линия строя (Лс), пеленг строя (Пс), угол строя (qc), угол равнения (qp)…»
Капитан ван Фрассен оторвал взгляд от планшета.
Парк, окружавший северный корпус академии, славился своими закоулками. Здесь, на небольшом, в сущности, пространстве, легко можно было уединиться, предаваясь мечтам. Виноват, господин вице-адмирал! Где бы вы сейчас ни находились, вы, как всегда, правы. Мечты – не лучшее занятие для офицера ВКС. А я – позор флота. Пусть будет изучение курсовых работ, поданных экстернами с оперативного факультета. Бархат зелено-бордовых листьев фуксии – удачный фон для тактических теорий. А ярко-красные цветы в юбочках, похожие на танцовщиц мюзик-холла, добавят пикантности углам равнения и глубине строя.
Прикажете исполнять?
Тень Рейнеке-Кровопийцы, незримо витавшая над садами академии, кивнула.
«…элементы „пеленг строя“ и „угол строя“, – продолжил чтение
Иногда капитан размышлял, как сложилась бы его жизнь, родись у Анны-Марии мальчик. И приходил к выводу, что нет ничего глупее таких размышлений. Практика изощренней любой теории. Впрочем, второго ребенка жена не хотела. Капитан смирился и не настаивал. Но каждый год, проведенный им в качестве преподавателя академии Генштаба, он подавал рапорт о переводе в действующий флот. Три рапорта, оставленных без внимания. Хотя нет, грех жаловаться – вниманием его не обделяли. Титул виконта, подтверждающий зачисление в академический штат; звание фрегат-капитана…
За всем этим чувствовалась железная рука вице-адмирала Рейнеке. Дядя Анны-Марии хотел, чтобы «малыш» находился на Ларгитасе двенадцать месяцев в году, рядом с женой и дочерью. Карьера ван Фрассена была раз и навсегда определена Кровопийцей из самых благих побуждений. «Однажды ты сменишь меня на этом посту, – говорил заместитель начальника академии, когда бывал в духе. То есть не на службе, после третьей-четвертой рюмки перцовой, расстегнув верхнюю пуговицу кителя. – А может быть, и приподнимешься выше. Любишь высоту, малыш?» Капитан кивал: люблю, мол. Упорствовать означало разбить лоб о стену. А тактика говорит, что маневр такого рода гибелен и нелеп.
«…взаимозависимы, что выражается формулой: Пс– ИК=qc. Знак (+) – для углов строя…» Ограничения, подумал капитан. Залог счастья, если верить Анне-Марии. Если так, я счастлив. Я действительно счастлив. «Неужели, – спросил он жену вчера, после ужина, разливая по бокалам красное вино, – брамайн-шпион, которому дали пятнадцать лет тюрьмы, счастлив идеально?» Почему, спросила Анна-Мария, наслаждаясь тонким ароматом вина. «Он ограничен по максимуму, – объяснил капитан. – В чем я не прав?» Во всем, рассмеялась Анна-Мария. Капитан обожал, когда она смеется. Дурачок, ограничения должны формировать цель. Счастье – динамический вектор… Ладно, не буду читать тебе лекцию. Ограничения арестанта формально ставят единственную цель: осознание пагубности поступка, приведшего тебя в камеру, и исправление асоциальной личности. Но неформально цель заключения иная. Вектор направлен не на арестанта.
«Назови мне эту цель», – попросил капитан.
Устрашение свободных членов общества, сказала Анна-Мария. Общество здесь понимается в широком смысле, как многорасовое население Ойкумены. Достижение этой цели никак не влияет на счастье отдельно взятого брамайна. Зато оно влияет на счастье ларгитасского социума. Сохранение статуса и доминирование в технологическом развитии. Допивай вино и надевай пижаму. Сколько раз говорила, что я ненавижу эту твою майку с аппликацией…
«Ты поедешь встречать Ри?» – спросил капитан.
Еще не знаю, ответила Анна-Мария.
Это означало: «нет».
«…поражение есть нанесение объекту ущерба, приводящего к полному или частичному прекращению его функционирования. Степенями поражения являются уничтожение (разрушение кораблей, а также орбитальных и планетарных объектов на 50 процентов и более), разгром (полное лишение объекта возможности…»
На планшете зажегся ярко-алый сигнал вызова. Противно затрещал зуммер. «Тревога?» – предположил ван Фрассен. Нет, глупости. Тревогу в академии объявляли бы сиренами, а не сигналами на коммуникаторы преподавателей.