Дитя порока
Шрифт:
— Секс всегда был исключением...
О боже. Я не хотела этого слышать.
— Не в этом вопрос! — кричала она. — Ты... черт возьми, Итан. Ты слишком занят и помыкаешь людьми, словно они гребаные пешки. Ты забываешь, что мы — долбаные люди! Я даже не знаю, встречался ли ты с кем-то...
— Нет.
— Нет.
Ответили мы с Итаном одновременно.
Поднявшись на ноги с бокалом в руках, Дона бросилась к двери, сообщая перед уходом:
— Ты хоть раз подумал, как все отстойно складывается для меня, Итан? Даже то, что я знаю, будто ты должен был вырасти, жениться и доказать всем, что можешь стать
Она оглянулась на него через плечо, и Итан, стоит отдать ему должное, мгновение смотрел на нее в ответ, хмурясь. А затем потянулся за бокалом вина.
— Думаю, ты никогда об этом не думал, — сказала она, уходя.
— Спокойной ночи, — у него хватило духу ответить.
Тогда как я покачала головой; у Итана, правда, было железное сердце.
— Мог бы хотя бы притвориться, чтобы уте..
— Утешить ее? — Он усмехнулся. — Ба, в нашей семье Дона — последний человек, которому нужно утешение. Она злиться не потому, что я не рассказал ей. До этого ей нет дела. Дона зла, так как на данный момент пытается справиться с тем фактом, что, как она и сказала, не станет королевой Каллахан. Все думают, будто раз она улыбается и смеется, ведет себя так мило, то Дона лучшая из нас троих. Но правда в том, что она — дитя Лиама и Мелоди Каллахан, а это значит такая же, как все мы — хладнокровная, расчетливая и беспощадная. Вот почему Уайатт уехал. Он не мог справиться с тем, что все время был вторым, так что ушел со сцены, строя из себя героя. Дона... она убьет за это кресло, за возможность быть там, где я сейчас. Я не рассказал ей, потому как хотел уберечь от боли переживаний и осознания, что насколько бы сильно не волновался о ней, сестра никогда не будет меня контролировать. А теперь, ты будешь говядину или курицу?
— Курицу, — ответила я и потянулась к звоночку, позвонив в него и опустив на место.
— Отличный выбор, — ответил внук и повторил мой заказ прислуге.
— Сию минуту, сэр.
Когда Итан снова взял в руки нож и вилку, я просто сидела молча. Я не была удивлена. Если честно, я устала. Устала от них всех. Но я дала обещание... И это был самый быстрый способ его сдержать.
— Айви О'Даворен. Я встречусь с ней утром. — Взяв салфетку, я расправила ее и положила на колени.
Он кивнул.
— Ожидай от нее враждебности.
— Почему?
— Она ненавидит эту семью.
Он — мазохист.
— И почему же? — Я взяла бокал вина.
Итан снова задумался, опуская кусочек стейка в рот.
— Она верит, будто мы убили всю ее семью.
— А мы убили?
Он улыбнулся, и от этого стал таким красивым, каким и правда был. Высокий, с загорелой кожей цвета слоновой кости, такими же, как у отца глубокими зелеными глазами и темно-каштановыми волосами, которые казались даже слишком идеальными, но все равно ему шло. Женщины падали к его ногам, и чаще всего он просто переступал через них, будто и вовсе не замечая. Чем холоднее он был, тем больше они его любили... но когда Итан улыбался, то выглядел... невинно и мило.
— Что? — спросил он.
— Ничего. — Я откинулась назад, позволяя прислуге поставить передо мной тарелку. — Просто подумала о том, как ты красив, когда улыбаешься.
— Знаю, и потому стараюсь сдерживаться, — пошутил он
Лучше бы эта женщина того стоила. Ради его плана... и его сердца. По расчету, пешка, все это не важно, у нее впереди лишь одна жизнь.
— Ты так и не сказал мне, как планируешь унять ее ненависть.
— Рассказав ей правду и солгав.
Я подумала о его отце впервые с того дня... как потеряла его... И мне захотелось дать Итану пощечину за то, что так запутал мои мысли.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Кем бы ты ни был: человеком, изгнанником или ангелом — это не важно. Для нас всех природа правды неумолима.
Джессика Ширвингтон
АЙВИ
— Отпустите меня! — орала и пиналась я, пока они вели меня обратно в комнату для встреч с адвокатом... адвокатом, о котором я не просила. — Я сказала, пустите! У меня есть право отказаться от адвоката! Вы меня слышите?
Что за фигня?
Они меня просто игнорировали, возясь с открытием двери и таща все расстояние до стула, а затем усаживая на него. Когда этот мудак наклонился, чтобы приковать меня к подиуму, я заметила, что напротив спокойно сидел совсем не темнокожий адвокат, а пожилая женщина в темно-фиолетовом пальто, черном свитере, с жемчужным ожерельем и солнцезащитной черной шляпой.
— Так они отказались от темнокожего мужчины и прислали бабулю попытать удачи в подписании договора о продаже моей души. Этого не случится. Охрана! — закричала я, и дверь открылась. Однако охранник не обратил на меня ни малейшего внимания. Он просто подошел к пожилой леди с чашкой чая в руках.
— Простите, у нас не было сливок, — сказал Джимми таким вежливым голосом, которого я никогда не слышала. — Еще чем-то могу вам быть полезен, миссис Каллахан?
Моя голова резко повернулась к пожилой женщине, и до того как могла дважды подумать, я бросилась на нее и оторвала бы женщине голову от плеч, если бы не долбаные наручники.
— Сядь! — отрезал Джимми, возвращаясь к своему типичному образу и доставая электрошокер.
— Я в порядке. Можете уйти.
— Вы уверены, мэм...
То, как она посмотрела на него, заставило парня проглотить остаток слов. Он взглянул на меня, словно говоря «веди себя хорошо», и направился к двери.
— У вас хватает смелости...
— Не говори. От этого ты кажешься еще опрометчивее, — осмелилась она меня перебить, нажимая кнопку проигрыша на планшете, который я ранее не заметила перед собой, а затем отпивая свой чай.
Секунду видео было нечетким, затем наконец сфокусировалось до идеального качества на...
— Папа? — Я села ровнее.
— Привет, птичка... — Он улыбнулся, несмотря на то, что выглядел... Он выглядел так, как я помнила. Светло-седые волосы, карие глаза и щетина, которую пора бы уже сбрить. Перед тем, как он снова заговорил, женщина нажала на паузу.
— Что это? — засмеялась я, глядя на нее.
— Ты веришь, что мы убили твою семью? Ну, ты ошибаешься. Я поняла, что ты не поверишь нам... и к счастью, твой отец был более благоразумен...