Дитя Пророчества
Шрифт:
— Могу тебя заверить, твои суждения совершенно верны. — спокойно ответила Канни, понизив голос. — Я не жажду ни силы моего отца, ни его Трона.
— Да-а, Кровавый Трон. — досадливо поморщился Кирик. — Кто мог предположить, что этот участок Бездны доставит мне столько забот? Я бы попытался хотя бы уничтожить его, знай я заранее, к чему приведет все это… пророчество. — последнее слово он будто выплюнул. — Впрочем, глядя на тебя сейчас, я не ожидаю всерьез, что ты попробуешь стать моим оппонентом. Даже если сил у тебя на это и хватило бы.
— Если я вызываю у тебя такого рода сомнения, почему было просто не убить меня? — осторожно осведомилась головорез. — Даже теперь я все-таки не противник богу.
— Увы, все не так просто. — отнюдь не весело рассмеялся аватар. — Если в пророчество вмешаюсь я, немедленно подключатся и мои недоброжелатели из пантеона. Мистра или тот же Келемвор. И то, что началось как никому не важные стычки между смертными, выльется в открытое противостояние среди богов. Естественно, верховному божеству, Ао, такой расклад не угоден. И потому я, великий Кирик, вынужден сдерживаться и лишь наблюдать. Нет больше справедливости среди миров! — он патетически воздел руки, однако на Канни эта речь не произвела никакого впечатления.
— Тебе нечего опасаться с моей стороны. — повторила девушка. — Я не знаю, возможно ли вообще вернуть Баала, и у меня нет ни малейшего желания занимать его место.
Несколько мгновений Кирик испытующе вглядывался в лицо Канни, затем, видимо сделав нужные выводы, развернулся и исчез в портале. Главный зал Карманного Плана снова погрузился в уютный сумрак и тишину.
— Хоть замок амбарный на портал вешай. — в сердцах пробормотала головорез, поворачиваясь, чтобы уйти. — Не План, а какой-то проходной двор, ей-Баалу.
— И смысл в этом замке, если тут и стены-то не везде есть? — насмешливо отозвался Хаэр’Далис, давно уже слушавший ее разговор с Кириком.
Канни лишь довольно усмехнулась, испытывая приятные чувства от покровительства тифлинга.
На следующий день к вечеру друзья вернулись на границу пустыни Калим. Помня о предупреждении Эльминстера, они не стали приближаться к Амкетрану, а обогнули селение по широкой дуге и на закате уже прятались за невысокой грядой холмов позади здания монастыря. Когда солнце село, группа осторожно подобралась ближе к цитадели, озирая ее неприступные каменные стены.
— Если мы пойдем к воротам, даже одного встреченного патруля будет достаточно, чтобы известить Бальтазара и всю его армию о нашем приближении. — негромко рассуждал тифлинг, скорее озвучивая свои мысли, нежели прося у остальных совета.
— А если кому-то из нас удастся вскарабкаться по стене, хотя бы до второго этажа? — предложил Гаррик, указывая на небольшой балкон, расположенный довольно высоко над землей. — Там можно закрепить веревку, чтобы смогли подняться остальные.
— Вряд ли любой из нас способен ползать по отвесным стенам. — пожал плечами Аномен. — Если бы было подходящее заклинание…
— Убийца способен! — тут же нашел выход Хаэр’Далис, подталкивая Канни.
— Думаю, ты прав. — замялась девушка. — А почему крылатому демону просто не взлететь туда? — мягко уточнила она, давая понять, что не пытается поспорить.
— С моим размахом дозорные еще решат, что к ним летит балор. Вообрази их реакцию. — тихонько рассмеялся тифлинг. — Ну же, Фукуро, изобрази ящерицу.
Шипастый монстр покорно пополз вверх по стене, впиваясь когтями в камень, словно кошка, карабкающаяся по чьему-то плащу. Через несколько минут с балкона с глухим ударом выпало тело часового, и вслед за ним свесилась прочная веревка. Поднявшись таким образом на второй этаж цитадели, друзья прошли с балкона в крытую галерею, двери в конце которой привели их в приемный покой монастыря.
Бальтазар, державший совет с несколькими своими приближенными, вскочил с места вне себя от изумления. Однако удивление на его красивом лице быстро сменилось мрачной решимостью.
— Ах, Фукуро. — с заметным сожалением произнес монах. — Твое появление здесь наглядно демонстрирует мне, как я ошибался, тратя силы на организацию своей армии.
— А ты собирал войско, чтобы бросить против меня или же устранить Сэндай и Абазигала на пути к Трону? — буднично осведомилась Канни, зорко озирая зал, чтобы оценить расстановку сил неприятеля.
— Мэлиссан распознала во мне дитя Баала. Как и в Сэндай, в тебе и остальных. Она призывала меня вступить в альянс Пятерых, суля власть и могущество, но я согласился по совершенно иным причинам. — спокойно объяснил Бальтазар, и головорез удивленно воззрилась на него.
— Мэлиссан возглавляла Пятерых? — недоверчиво переспросила она.
— Я вступил в альянс с единственной целью узнать, кто остальные участники. — кивнул монах. — Тогда я смог бы подготовить их падение.
— Похоже, мы появились очень вовремя и сделали за тебя грязную работу. — уязвлено заметила Канни.
— Полагаю, все участники альянса злоумышляли друг против друга. — возразил Бальтазар. — Чтобы не пришлось потом делиться властью. Мэлиссан же интриговала против всех сразу, преследуя свои собственные цели.
— Но какие же цели? — вмешался Хаэр’Далис. — Она не Дитя, значит, не сможет завладеть Троном, даже добившись смерти всех претендентов. В ее же версию событий, где она доблестно борется против возвращения Баала на Трон, мне что-то верится слабо.
— Ее помыслы мне неизвестны. — равнодушно отозвался монах. — Достаточно того, что нашей с ней общей цели мы достигли. Остальные участники Пятерых мертвы.
— И теперь что? — фыркнула головорез. — Ты желаешь убить нас и взойти на Кровавый Трон?
— О, нет, сестра. — с невеселой улыбкой ответил Бальтазар. — Мои планы гораздо более мирные. Я поклялся уничтожить всех до единого детей Баала, навсегда стереть с лица Фаэруна следы его мерзостной сущности. Когда же я буду уверен, что остался последним, я совершу ритуальное самоубийство. С моей смертью последнее воспоминание о Баале исчезнет из этого мира. Но прежде мне придется уничтожить вас. — он перевел пристальный взгляд с Канни на стоящего рядом с ней Саревока.