Дитя ярости
Шрифт:
Элиана одарила Харкана улыбкой, хищно сверкнув зубами, и вытащила из ножен, висевших на бедре, Арабет – длинный кинжал с зазубренным лезвием.
– Пришло время поиграть.
Взглянув в последний раз на свое отражение в темном стекле, она выскочила из тени на узкую грязную улочку нижнего Орлина. Харкан окликнул ее, пытаясь остановить, но она не обратила на него внимания. Если бы он захотел ее остановить, то, конечно, мог бы попытаться, но она тут же уложила бы его лицом в грязь.
Наемница усмехнулась. В прошлый
Если честно, она не могла решить, какой вариант сейчас предпочла бы.
Но в то же время ей не хотелось с ним драться. По крайней мере, не во время охоты на похитителя женщин.
Она вступила на территорию Пустошей и теперь бесшумно скользила меж рваными палатками и деревянными хижинами, рядом с которыми тлели угасающие костры. За Пустошами неспешно текла широкая река, берега которой были покрыты гниющим белым мхом.
Когда в десятилетнем возрасте она впервые оказалась в этих трущобах, то чуть не задохнулась от отвратительного запаха. Мать тогда посмотрела на нее очень сердито.
Сейчас, через восемь лет, запах едва ощущался.
Она пристально всматривалась в темноту ночи: вот нищий, обшаривающий карманы лежащего без движения пьяницы, худой парень с напудренным лицом и причудливо уложенными волосами, уговаривающий проходящую мимо женщину зайти в ярко разрисованную дверь.
Раздался еще один крик, на сей раз издалека. Кто бы это ни был, они явно направляются к реке.
Неприятное ощущение, ползущее по позвоночнику, усилилось. Она не знала, как это выразить, но, казалось, странная сила обладает разумом и действует по своей собственной воле.
Элиана положила руки на колени и крепко зажмурилась. Под веками плясали цветные пятна. На ветхой деревянной балке рядом с ней явно детской рукой была нарисована женщина в черном одеянии и маске, застывшая в головокружительном прыжке с кинжалом в каждой руке.
Несмотря на отвратительное ощущение, что туманило зрение, Элиана не могла не улыбнуться.
– Эл, ради всех святых, ты что творишь? – Харкан подошел к ней и положил руку ей на плечо. – Что случилось? Ты не пострадала?
– Я? Пострадала? – Она резко сглотнула, прогоняя подступившую тошноту. – Как ты только мог такое подумать об Ужасе Орлина?
Она разбежалась и спрыгнула с верхнего уровня заброшенных верфей на нижний, метров в тридцати внизу. От столкновения с твердой поверхностью она ощутила лишь легкую боль. Через мгновение она снова была на ногах и ринулась вперед. При подобном падении Харкан непременно переломал бы себе ноги – ему потребуется много времени, чтобы спуститься.
Если бы ее брат Реми был здесь, он бы непременно посоветовал ей не демонстрировать столь открыто свои возможности.
– Люди уже начали замечать, – сообщил он ей на днях. – Слышал всякие разговоры в пекарне.
Элиана, перебирающая кинжалы на полу своей спальни, спросила невинным тоном:
– Что еще за разговоры?
– Когда девушка падает с третьего этажа здания, а потом как ни в чем не бывало вскакивает на ноги посреди Садовой площади, это не может пройти незамеченным. Особенно если она носит черный плащ с капюшоном.
Элиана улыбнулась, представив удивленные физиономии ротозеев.
– А что, если я хочу, чтобы меня заметили?
Реми помолчал несколько минут. Потом произнес:
– Хочешь, чтобы люди из Инвиктуса пришли и забрали тебя?
На это ей было нечего сказать. Она подняла глаза и посмотрела на бледное, сморщившееся личико братишки, готового вот-вот заплакать, и почувствовала, как у нее сжимается сердце.
– Прости, – тихо сказала она. – Я веду себя как полная задница.
– Мне все равно, задница ты или нет, – ответил он. – Просто прекрати выпендриваться.
Она знала, что он прав. Но вся проблема в том, что ей нравилось выпендриваться. Если уж ей суждено было родиться странным созданием с телом, которому было нипочем даже самое опасное падение, почему бы не получать от этого удовольствие.
Если она примется развлекаться, пользуясь своей неуязвимостью, у нее не будет времени задаваться вопросом, почему ее тело способно на такие невероятные вещи.
И какие последствия это может вызвать.
В своем диком забеге по докам она шла по следу зла, словно охотник за добычей. На нижнем уровне доков было тихо, летний воздух был неподвижным и влажным. Она забежала за один угол, за второй – и остановилась. Запах и то самое странное, неприятное ощущение были особенно сильны на конце шаткого причала. Она заставила себя пройти вперед, хотя в груди горело и каждая капелька крови в ее венах кричала о том, что ей не следует туда идти.
В длинной изящной лодке, стоящей у конца причала, она заметила две фигуры в дорожной одежде, с лицами, скрытыми масками. Третий человек тащил на руках маленькую девочку со смуглой золотистой кожей, как у Харкана. Девочка отчаянно сопротивлялась, во рту у нее был кляп, руки и лодыжки связаны.
Мятежники из Красной Короны? Вряд ли. Что будут делать повстанцы с украденными детьми? И если именно Красная Корона повинна в похищениях, слухи об этом непременно дошли бы до Элианы через осведомителей в подполье.
Возможно, это такие же охотники за головами, как и она сама, но зачем Бессмертной Империи платить за то, что и так легко получить? К тому же их тут целая банда. Так что этот вариант был маловероятен.
Один из людей в лодке протянул руки, чтобы принять девочку. Элиана заметила, что на дне лодки лежат какие-то странные тюки. Она пригляделась – это были другие девочки и женщины, связанные, лежащие без чувств…
В сердце Элианы вскипел гнев.
Она вытащила длинное, тонкое лезвие Свистуна из голенища сапога.