Дитя заката
Шрифт:
Единственной неприятностью, случившейся в тот день, было сообщение матери о том, что у Клэр проблемы в школе. Я знала, что моя драгоценная сестрица лопается сейчас от зависти. Когда она звонила домой, все только и говорили о свадьбе. Ее бесило, что я нахожусь все время в центре внимания. Даже Филип потихонечку радовался моему счастью и имел неосторожность сказать ей об этом. Клэр отказывалась приехать домой и этим сама себе создавала лишние трудности.
Мать вошла в комнату, когда я готовила Кристи ко сну.
– Я не знаю что делать, – заплакала
Она уставилась на кроватку. Кристи приподнялась и невинно посмотрела на свою бабушку открытым детским взглядом, похоже, наводившим на мою мать мистический ужас.
– Я не знаю, чем помочь Рэндольфу. Он все хуже и хуже, он не слышит меня, я пытаюсь ему что-нибудь объяснить, а он сидит молча и тупо смотрит в пространство. Например, полчаса назад... – мать запнулась, – он чуть не убил меня своим видом. Помоги мне, Дон. Скажи, что делать.
– Я говорила тебе, созови для Рэндольфа врачебный консилиум.
– Доктор осматривал Рэндольфа.
– Ты никогда не говорила мне об этом, мама, я не знала. Когда его осматривали?
– На прошлой неделе, – мать принялась рассматривать свои ногти.
– И? Что он сказал? Он что-нибудь прописал?
– Он хотел, чтобы я поместила Рэндольфа в клинику для душевнобольных, чтобы провести полную диагностику. Но как? Это невозможно! Только подумай, один из Катлеров находится в дурдоме! Люди будут смотреть на меня как на жену сумасшедшего! Это невозможно! – Она снова заплакала.
– Но, возможно, так будет лучше для Рэндольфа? – Я не смогла скрыть в своем голосе презрение к матери.
– Ох, для него-то лучше, – она закрыла лицо руками. – Я просила доктора прописать какие-нибудь пилюли, процедуры, но он игнорировал мои слова. Помоги мне, сделай что-нибудь!
– Что? Что я могу сделать? – Я не могла понять, к чему она клонит.
– Я не знаю, позвони миссис Турнбэль и поговори с ней о Клэр. Они хотят ее исключить из «Эмерсон Пибоди».
– Я? Позвонить миссис Турнбэль? – Я рассмеялась. – Она же ненавидит меня, а о Джимми даже слышать не может и сделает все возможное, чтобы держать нас подальше.
– Но это было в прошлом, а теперь ты владелица лучшего курорта на побережье, ты можешь ей пообещать материальную поддержку, ну хоть что-нибудь. Что станет со мной, если Клэр исключат! Еще одно пятно на нашей семье.
– На твоей семье, – холодно ответила я.
– Это касается и тебя, Дон, и надеюсь, в будущем коснется тебя намного больней, чем меня, – ее глаза стали белыми от гнева. – Я работаю день и ночь, чтобы защитить нашу честь... Я надеялась, что ты окажешься немного умнее и более респектабельной. И, в конце концов, я твоя мать, а ты стремишься забыть этот факт.
Я покачала головой, этого
– Мама, мы были всегда чужими друг для друга. Я хотела бы тебе помочь с Клэр, но не могу, ты не слышишь меня. Миссис Турнбэль, скорее всего, не захочет разговаривать со мной по телефону. И как ты думаешь, что сделает Клэр, когда узнает, что я хлопочу за нее? Она ненавидит меня и не позволит мне вмешиваться. Нет, ты собираешься переложить на меня свои родительские обязанности. Съезди сама и переговори с ними. Встретьтесь и обсудите свои проблемы.
– Что? Что за нелепая идея? Я? Ехать в эту грязь, в эту школу? – Она вытерла слезы изящным жестом и истерично рассмеялась. – Как глупо!
– Ты же ее мать. Не я. Ты должна заботиться о ней, – настаивала я.
– Я ее мать, но я не знаю, что мне делать, – она ненадолго задумалась. – Хорошо, если ты отказываешься помочь, тогда я поговорю с мистером Апдайком. Да. – Эта идея воодушевила ее. – Это расставит все точки над «i», тем более что мы сами ничего не можем сделать.
– Твои претензии несерьезны. Мистер Апдайк наш адвокат и решает только те проблемы, которые связаны с законами, – ответила я.
– Нонсенс, он всегда был частью нашей семьи. Всегда. Бабушка Катлер относилась к нему только с этой позиции, и ему это нравилось. Он поможет мне. Я знаю, что он поможет. Он позвонит, естественно, и не даст им исключить Клэр. – Она выпрямилась и посмотрела на себя в трюмо. – Только посмотри, – простонала она, – только посмотри, как это все ужасно отразилось на мне, стало больше морщин. – Мать показала на уголки своих глаз, и я, конечно, ничего не увидела, кожа у нее была как у Вечно юной богини. – А мои волосы, – она приподняла прядь и поднесла к моим глазам, – ты знаешь, что я обнаружила, когда сегодня утром причесывалась? Знаешь? Седой волос. Да, да, седой волос.
– Мама, все стареют. Ты же не можешь всю жизнь выглядеть как юная красотка.
– Если ты не будешь забивать голову чужими проблемами и будешь заботиться о себе, то можешь очень долго оставаться «юной красоткой».
– Проблемы Клэр и Рэндольфа ты не можешь называть чужими. Клэр – твоя дочь, а Рэндольф – муж.
– Не напоминай, – бросила мать и, махнув рукой, направилась к выходу. – Когда-нибудь, дорогая, ты поймешь, что я тот человек, к которому ты должна испытывать наибольшую симпатию.
Я хотела сказать, что мне очень жаль ее, жаль, что она такая эгоистичная, что она не может любить даже собственных детей, что мне жаль ее за то, что она пытается противостоять естественному ходу событий, и что желаю ей с каждым годом становиться все грациозней и выигрывать битвы с каждым седым волосом. Но однажды она проснется, и собственное тело ей покажется смирительной рубашкой, зеркала будут вызывать слезы, фотографии, сохранившиеся со времен ее молодости, будут вонзаться иглами в ее душу. Но я остановила себя.