Дитя заката

Эндрюс Вирджиния

Следующим утром после завтрака мы отправились в путешествие на паруснике, который Джимми предусмотрительно заказал вчера. Было довольно прохладно, а теплую одежду мы не захватили, поэтому нам пришлось вернуться, но эта неудача нисколько не испортила нам настроения. Вернувшись в отель, мы вышли на балкон и, обнявшись, наблюдали за гневом океана: он сердился, а мы были уже далеко.

Я слушала любовный лепет Джимми, но не слышала его. Мне было приятно смотреть далеко в океан. Джимми положил руки на мою талию и

развернул меня к себе.

– Чего бы ты пожелала?

В его голосе слышалось самодовольство всемогущего мага, но его прервал коридорный.

– Вас вызывают к телефону, миссис Лонгчэмп. Вас или вашего мужа, возьмите, пожалуйста, трубку.

– Вам не сообщили, кто звонит? – мое сердце замерло.

– Господин Апдайк, – и протянул мне листок, на котором был записан телефон адвоката. – Он просил, чтобы вы обязательно перезвонили, если я вас сейчас не найду.

– О! Боже! Джимми, неужели что-нибудь случилось с Кристи?

– Еще нет повода для волнений, – успокоил Джимми, – скорее всего, нужно решить некоторые вопросы по управлению гостиницей.

Немного успокоившись, я подошла к телефону и сняла трубку.

– Извините за беспокойство, Дон, – начал господин Апдайк, – но случилось большое несчастье.

– Что случилось, господин Апдайк? – закричала я, опускаясь на стул.

– Рэндольф умер.

– Рэндольф? Но как... Почему?

– Его мечта сбылась. Он поздно вечером покинул гостиницу, никто этого не заметил, никто не знает, где он провел ночь, утром его нашли на кладбище.

– На кладбище?

– Да, возле могилы матери утром его нашел сторож и вызвал «скорую», но уже было поздно. Доктор зафиксировал смерть, в официальном заключении указана причина – остановка сердца.

– Какая жалость! Бедный Рэндольф, он так страдал, а помощи ни от кого не было.

– Да, – прокашлялся мистер Апдайк, – было бы неплохо, если бы вы смогли сейчас приехать. Ваша мать...

– Это не конец света, – печально сказала я, – надеюсь, доктора не пропишут ей постельный режим.

– Гм... Здесь такая обстановка... Она приказала господину Дорфману закрыть отель и разогнать постояльцев, но он не захотел выполнять ее распоряжение и позвонил мне. Я сказал ему, что доложу обо всем вам, а пока пусть он тянет время.

– Как мы должны поступить в этой ситуации, господин Апдайк?

– Госпожа Катлер никогда бы не закрыла отель, – почти продекламировал он, – что бы ни случилось, бизнес не должен стоять на месте.

– Тогда закроем гостиницу, – ответила я, не желая хоть в чем-то походить на бабушку. – Постояльцы должны понять положение вещей. Мы с Джимми немедленно возвращаемся домой. Когда состоятся похороны?

– Ваша мать хочет назначить их на завтра, но так как министр занят и не может присутствовать, она решила отложить их еще на день. Все зависит от обстоятельств. Филип и Клэр уже дома.

– Замечательно, то есть, какая трагедия.

Я положила трубку и передала разговор с адвокатом Джимми.

– Я предупреждала мать, насколько все серьезно, я предостерегала ее, но ее ничто не заботит, ни муж, ни дети!

– Только не надо терзать себя, ты сделала все, что могла.

– Я знаю. Какой ужас! Бедный Рэндольф, – слезы навернулись на мои глаза, – он терзал себя и окружающих.

Я закрыла глаза и погрузилась в раздумье.

– Не стоит повторять это столько раз, ты все и так уже для себя решила, – утешал меня Джимми.

– Но почему, Джимми, почему радость всегда сменяет горе? Чем радостнее весна, тем печальнее осень.

– Это не так, Дон, ты придумала этот тезис сама, не забывай, в жизни было много добра.

Я схватилась за голову.

– Да, но зло всегда брало верх, я постоянно искала дорогу к счастью, но тень старухи преграждала мне все пути.

– Что ты имеешь в виду? Я не понимаю, ты злишься? Я знаю другую Дон, совсем не такую, злость лишает тебя рассудка.

– Не обольщайся, Джимми. Это судьба.

Он отвел глаза. Мне было жаль, что я не смогла сдержать себя, что не смогла скрыть фатальный страх перед образом бабушки Катлер, но уверенность в том, что найду свою дорогу к счастью, придавала мне силы.

Управляющий отелем заказал для нас маленький аэроплан до Бостона, где мы пересели в самолет, доставивший нас в Вирджинию, около девяти вечера нас забрал из аэропорта автомобиль, принадлежащий гостинице. Джулиус Баркер, наш шофер, распахнул дверцы и, не донимая лишними расспросами, отправился за багажом.

В отеле все скорбели о Рэндольфе. Несмотря на то, что он был никудышным администратором, всем нравились его доброе отношение, приятный голос и обходительность. Во время его помешательства, начавшегося после смерти матери, все сочувствовали ему и сдерживали улыбки. Богатые постояльцы, казалось, не замечали несчастного, а Рэндольф деградировал все больше и больше, перестал заботиться о внешнем виде, что особенно бросалось в глаза людям, неравнодушным к нему.

Джулиус внес наш багаж в гостиницу.

– Мне очень жаль, миссис Лонгчэмп, что вам пришлось так скоро вернуться, – сказал он.

– Да, это очень печально, Джулиус.

– Да, мэм, все в отеле сочувствуют вам. Мистер Дорфман попросил нас как можно реже зажигать свет, – с этими словами он отправился выполнять свои обязанности.

Над отелем витал дух скорби. Все небо было затянуто облаками, начинал накрапывать холодный дождь, воздух был тяжелым. Гостиница казалась серой помпезной громадиной, окна и зеркала были затянуты черными шторами, в громадном холле было необычно пусто, только миссис Бредли говорила по телефону. Роберт Гарвуд, наш старейший служащий, отнес багаж наверх.