Дитя заката

Эндрюс Вирджиния

– Филип, – спросила я в конце разговора, – ты случайно не знаешь, где сейчас Клэр?

– Она еще ни разу не позвонила мне, а от общих знакомых я узнал, что лето Клэр собирается провести с друзьями, у родителей которых есть дом в Джерси. Надеюсь, это известие не разобьет твое сердце, – Филип сам рассмеялся своей шутке.

– Интересно, она предупредила мать, и если да, то почему я еще ничего не знаю об этом?

– Она свяжется с матерью, как только найдет деньги, и я уверен, ты будешь первой, кто

об этом узнает.

Я еще раз пожелала Филипу хорошо провести время и прервала наш разговор.

Ранним вечером, когда я собиралась спуститься вниз и дать указания насчет ужина, ко мне в дверь постучалась мать. Войдя, она сразу же элегантно повернулась на каблуках, демонстрируя вечерний наряд. Она выглядела великолепно в кримпленовом платье и небрежно наброшенном на плечи котиковом боа. Я только посмотрела на нее, и сердце учащенно забилось в предчувствии то ли большой радости, то ли горя.

– Тук-тук, – сказала она и замерла у входа.

– Входи уж.

– Сегодня я все это купила, ну как?

– Как всегда великолепно.

– Благодарю, – лицо матери расцвело, – я чувствовала, что великолепно. – Она подошла к зеркалу и принялась себя рассматривать.

Наверное, никогда Рэндольф не мог по достоинству оценить ее красоту, подумала я.

– Ты куда-нибудь сегодня собираешься? – Мне показалось, что мать ожидает подобного вопроса.

Мать высокомерно окинула меня взглядом.

– Сегодня вечером я решила отужинать в лучшем ресторане на побережье Вирджинии.

– Да-а. И с кем же?

– С Бронсоном Алькотом, – немного сконфузившись, ответила мать. Но потом постаралась как можно быстрее оправдать свой поступок. – Я не вижу в этом ничего ужасного. Если даже кто-то и сопровождает меня при выходе в свет, это еще не является в глазах людей очернением памяти Рэндольфа! Я молодая и привлекательная, я не могу засадить себя в монастырь, точнее, в тюрьму... С другой стороны, – продолжила мать, поправив боа, – Бронсон мой старый друг, старый друг семьи. И это не будет выглядеть непристойно.

– Да, мама, пожалуй.

Мама еще раз посмотрелась в мое зеркало и поправила прическу.

– Филип звонил сегодня мне, ты еще не разговаривала с ним?

– Филип? Нет, что он сказал? – без всякого интереса спросила она, продолжая крутиться перед зеркалом.

– Он удивлялся, почему ты не перезвонила ему.

– Я? – удивилась мать. – Но зачем?

– Он беспокоился и был немного расстроен, но я успокоила его, сказала, что ты была очень занята, – в голос я постаралась вложить максимум сарказма.

– Замечательно.

– Он хотел сообщить тебе, что собирается провести каникулы у родителей своей подруги на Бермудах, когда сдаст последний экзамен.

– Чудесно, я так рада, что он связал свою судьбу с девушкой, чьи родители стоят так высоко на общественной лестнице. Я счастлива за него, хоть кто-то слушается меня и не забывает уроков.

– Также он сказал, что Клэр не собирается летом приезжать домой, – продолжила я, игнорируя колкости матери. – Ты в курсе этого?

– Не приедет домой? Да? И куда же она собирается? – Лицо матери исказилось от негодования.

– Она хочет провести лето в Джерси вместе с друзьями.

– Может быть, это и хорошо, – как истый фаталист мать опять переложила всю ответственность на судьбу, – я действительно не знаю, что сейчас для нее лучше. Я всегда надеюсь на своего ангела-хранителя, – она улыбнулась. – Иногда я чувствую себя беспомощной, как ребенок. Но всегда, когда я падаю вниз, появляется прекрасный рыцарь и спасает меня, так будет и сегодня, – мать снова в радостном возбуждении закружилась перед зеркалом, – он появится сегодня.

– Я рада за тебя, мама. – Я чувствовала, что повар так и не дождется сегодня моих указаний, а каждый потерянный час – потерянный постоялец.

– Спасибо. Ох, – мать задумалась, – я совершенно забыла, зачем пришла к тебе. Ты случайно не знаешь?

– Я? По-моему, похвастаться новыми нарядами.

– А, да, конечно.

– Ты, надеюсь, больше ничего не купила, – попробовала я выпроводить мать.

Она уже почти дошла до дверей, но вдруг остановилась.

– Бронсон был бы рад, если бы вы с Джимми сопровождали меня на официальный обед. Он состоится в четверг вечером у него дома, если это, конечно, не затруднит тебя.

От удивления я на некоторое время замерла.

– Официальный обед?

– Да, я уверена, что это удивит тебя, но мне хочется, чтобы ты присутствовала в Белла Вуде. Также, – она посмотрела мне в глаза, – это было бы полезно тебе – сойтись поближе с человеком, в чьем банке заложен отель.

– Если ты так хочешь, я пойду, хотя мое сердце и не лежит к этому.

– Может быть, ты и права, но учти, ты сейчас не просто женщина, которая может следовать своим чувствам, ты – хозяйка отеля.

– Хорошо, я скажу Джимми об этом.

– Но если он не захочет идти?

– Мама, Джимми не тот человек, который идет на поводу у своих чувств.

Она так и просияла.

– Спасибо, Дон. Я так хочу, чтобы мы стали хорошими друзьями, давай все антипатии оставим в прошлом.

Антипатии? Как можно забыть о том, что она закрыла глаза на киднэпинг, которым занималась бабушка Катлер, что она не мешала бабушке вторгаться в мою жизнь после того, как я вернулась на побережье? Антипатии? Мать даже не постаралась вмешаться, когда бабушка Катлер отправила меня из Нью-Йорка рожать к своей ужасной сестре в Медоуз. Антипатии? А ее равнодушие к судьбе бедного Рэндольфа, к собственным детям!