Диверсант. Дилогия

Корчевский Юрий Григорьевич

– А вот я – комсомолец, – часовой показал на красный значок, приколотый к груди.

– Вы, Алексей Митрофанович, из какого же рода войск?

Врать почему‑то парню не хотелось, хотя прощё всего было сказать – из пехоты.

– Диверсант я, Ваньша.

Парень от удивления округлил глаза.

– Не слыхал я о таких войсках.

– О чём на складе услышать можно?

Иван обиделся и замолчал.

– Не дуйся. Войска, можно

сказать, секретные, подчиняются Генштабу, потому ты о них и не знаешь.

– Так вас чего – в тыл к немцам с особым заданием забросили? – глаза у часового загорелись.

– Нет. Я в окружение попал, повоевать немного успел, а потом на тебя вот вышел.

– И немцев живых видели?

– Как тебя.

– А самому убивать довелось?

– А как же – даже вот этим ножом.

Часовой со страхом посмотрел на нож, воткнутый лезвием в стол.

– Так вы же им консервы открывали!

– И что с того? Одно другому не мешает. Я привык, и ты привыкнешь. Слушай, разморило меня. Я вздремну немного, а ты поохраняй – тебе не привыкать.

За прошедшие дни Саша устал, вымотался, наголодался. А сейчас поел и, почувствовав себя в безопасности, расслабился. Веки закрывались сами. Он улёгся на жёсткий топчан, на котором наверняка отдыхала караульная смена, и мгновенно провалился в сон.

Глава 7

ПАРОВОЗНИК

Проснулся он оттого, что солнце всё так же светило в окошко караульного помещения. Рядом кто‑то заскрипел табуреткой. Саша вскинулся, схватился за ножны, однако нож был воткнут в столешницу. Фу‑ты, это Иван за столом сидит – аж испугал!

Рот у Ивана был до ушей.

– Здоров ты спать, Алексей Митрофанович! Сутки ведь проспал!

– А ты не загибаешь? – не поверил Саша.

Но, похоже – не врёт. Чувствовал себя Саша отлично – выспавшимся, отдохнувшим, полным сил. И снова голодным.

– Угощай, хозяин!

– Ну ты и диверсант! Только спать и есть горазд!

– Не сомневайся. Диверсант настоящий, сам потом убедишься.

– Так вы меня с собой берёте?

– Что значит «беру»? Мы этот склад своей базой сделаем – хотя бы на первое время. А что? Крыша над головой есть, печурка в углу стоит, консервов на складе полно. Чем не база? Оружие сами раздобудем – чай, руки пока не отсохли. Единственное «но» – уходить от базы далеко надо будет. Нельзя немцам вредить по соседству – вычислят быстро. Собаки у них есть, сам убедился. Еле ушёл.

У Ивана округлились глаза.

– Расскажи, Алексей Митрофанович.

– Чего ты меня по отчеству величаешь? Я не командир над тобой. Мы оба – бойцы РККА, вот и зови по‑простому – Алексей.

– Хорошо. Да ты ешь! – Иван подвинул к нему сухари и открытую банку рыбных консервов.

Саша ел не спеша – всё‑таки он был уже не такой голодный.

– А что сказать, Ваня. Наша часть под Рогачевым стояла.

Ночью разведка немецкая в наши окопы пожаловала, а я из блиндажа оправиться вышел. Дали мне по башке и поволокли к себе – вроде «языка». Я вовремя очнулся и этим вот ножом обоих и порешил. По оврагу пошёл – думал к своим выбраться, а вышел в немецкий тыл. Немцы, видно, своих убитых разведчиков нашли, собаку по следу пустили.

Саша намеренно рассказал не всё, не упомянув эпизоды с захватом танка и обстрелом бронепоезда.

– И от собаки ушли?

– Ага! Ручей попался, так я по нему и ушёл.

– Здорово! А вообще‑то вам, Алексей, умыться бы не помешало – лицо чёрное от копоти.

Иван подошёл к тумбочке, достал и протянул Саше маленькое зеркальце. Саша посмотрел в него и замер. Неужели это он? Лицо в ссадинах, в пороховой копоти от стрельбы в танке, щёки обросли изрядной щетиной. Как есть бомж!

Видно, последнее слово он вслух произнёс, потому как Иван переспросил:

– А кто такой бомж?

– У тебя где‑нибудь умыться можно? – Алексей сделал вид, что не расслышал вопроса.

– Ручей рядышком. Пошли, покажу.

Саша сначала вымыл с мылом лицо и руки, а потом залез в ручей и помылся весь. Не одеваясь, держа в руках сапоги и грязное обмундирование, ввалился в караулку.

– Вань, ты говорил, что второй склад с обмундированием? Одень меня в чистое.

– Гулять так гулять, – поднялся со скамейки Иван, – идём.

Саша подобрал себе нательную рубаху, трусы, а не кальсоны; гимнастёрку, брюки‑галифе и портянки новые, а то старые от грязи и пота больше на тряпки были похожи, и впервые за несколько дней почувствовал себя человеком.

– Вань, мне бы побриться теперь.

– Это мы мигом!

Иван достал из тумбочки безопасную бритву, помазок, подогрел на печке воду в жестяной кружке. Саша сбрил щетину, с удовлетворением провёл по щекам ладонью. Совсем другое дело!

– Ну что, Ваня, пройдёмся по округе?

– А склады как же?

– Ты дужки замков в проушины вставь, чтобы зверьё продсклад не разорило. Да, штык с винтовки сними – он только мешать будет.

Саша подождал, пока Иван закроет створки ворот на складах. Сам же обдумывал, куда податься. Железная дорога, по которой бронепоезд шёл, километрах в пяти‑семи слева осталась. Вот туда и надо наведаться. У немцев пока вся жизнь вертится вокруг дорог – шоссейных, железных. Вперёд прут, силу чувствуют, куража ещё полно. Думают до осени Москву взять! А вот зарядят дожди, грунтовки превратятся в болота. Когда же морозы ударят да снег пойдёт, тогда для немцев совсем беда будет. У них же техники полно, которая к нашим суровым условиям не приспособлена.

Взять хотя бы моторное масло. Двигатели есть на самолётах, автомашинах, танках. На морозе масло густеет, завести двигатель – проблема. А танки и бронетранспортёры? Немцы любили располагать катки в шахматном порядке – это улучшает плавность хода. Однако после езды по грязи за ночь и грязь и катки смерзались в одно целое, делая танк неподвижным.

А шинели немецкие? Они только для осени годились, шапок же вовсе не было. По большому счёту немцы оказались не готовы к русским условиям.

Они сразу направились влево, в лес. Саша объяснил Ивану, что пойдёт первым.