Дивьи люди
Шрифт:
– Всё, дочка, всё! Я понял. Успокойся! – говорил отец, а сам, спотыкаясь в темноте, спешил домой, готовый сорваться на бег.
Глава 7
Я шел рядом с ними, надеясь, что мы не опоздали. Вид ребёнка не оставлял сомнений, она, в одиночку, прибежала за последним шансом на чудо, не думая о том, что его не стоит ждать, даже от спасителя, как они меня все тут называли.
Ноги понесли меня вперёд. Расположение комнат я уже знал, немного обогнав Волошина, вошел в спальню мальчика. В свете от пары свечей рядом с Митиной кроватью в абсолютной тишине стояли несколько человек. Митя лежал на постели рядом со своей мамой.
Я посмотрел на руки, прижимавшие к сердцу ребёнка, потом на её остекленевшие глаза. И ужаснулся. Она застыла, всё её тело, обнимавшее сына, словно окаменело. И никто не решился к ним прикоснуться, кроме мужа. Хотя я уже понял, что она была жива - мёртвые глаза, по-моему, не плачут.
– Не уберегли!
– сжимая рот от рыданий, кричала женщина, когда муж с силой разжал её затёкшие руки, стал шепотом успокаивать, настойчиво заставляя что-то вспомнить. Этот надорванный шепот отозвался во мне горьким эхо.
– Помни о Лизе. Помни, что сказано. – Он унёс женщину в соседнюю комнату и остался с ней, тихо утешая и успокаивая в ответ на её стенания.
Тело мальчика оставалось неподвижным, лицо застыло с отчаянным упрямством, казалось, он доволен, так спокойно было ему сегодня в объятьях мамы. Я коснулся его руки. Холодная и твёрдая, как замёршая резина, кисть не гнулась. Мальчик скончался минувшим вечером.
Но почему? Полагая, что вновь применили яд, заглянул под кровать. Пустых стаканов на полу не оказалось. В углу у стены, сжавшись в комок, сидела черная кошка.
– Кис - кис, - позвал я её. Она выгнула спину и зашипела, выпуская когти в дощатый пол.
– Не их животина, - подсказали люди рядом. Одна из женщин попыталась накинуть на неё тряпку и поймать, но кошка была проворней. Метнулась в сторону, проскочила между наших ног, нескольких хватающих воздух рук и, минуя два коридора, выбежала на улицу. Народ ринулся за ней но, только и успели, что проследить взглядом, как она скрылась за забором.
Повторный осмотр, проводили с конкретной целью. Расстегнули ворот и сняли длинную рубаху. Почти сразу обнаружились синяки на шее и несколько глубоких царапин на правом предплечье и кисти.
– Словно кошка выцарапывала, что-то — перешептывались женщины, в страхе и замешательстве.
Я был единственным, кто мог точно знать, что пытались отнять у ребёнка. Я сам дал ему это. Из раскрытой взрослой рукой ладони на пол упал мой бесполезный «оберег»...
***
На четвёртый день после столкновения с КаМАЗом, я снова шел, не жалея ног. Мне было всё равно куда идти, я уходил подальше от горя. Но оно не отставало, двигалось во мне волнами, отравляя память мерзкими образами двух нелепых смертей.
Мою грудь сдавило под напором тупой злости. Пот лил градом. Я не сбавлял темп, пробираясь через чащу разросшихся кустарников.
– «Вот бы встретить корчебока и пусть рвёт меня на части!» - Мне казалось, что ярость во мне позволит убить любого, самого опасного зверя. Мысли вернулись к маленькому Митьке, - «Кому мешал ребёнок?» - Я вспоминал о синяках от сильных, по паучьи, очень длинных пальцев на худенькой шее. – «Почему его душили руки человека, а монету пыталась добыть чёрная кошка?» - не понимал я, а сам пробирался всё дальше и дальше сквозь густой лес пока не вышел на окраину села. Я был готов смириться с тем, что добрался до очередной «Мрачновки» и никак не ожидал узнать, деревянный помост над озером. Стол опустел, его завсегдатаям было не до праздного хмеля.
– Чтоб тебя!
– выругался я и, развернувшись, вошел в чащу, стремясь быть подальше от этого пронизанного безнадёгой места.
Шел я, строго ориентируясь по восходящему солнцу. Если в этом мире оно, как положено, встаёт с востока, то я уже два часа как удалялся на север.
Лес вокруг села был самый обычный, с сухими ветками и поваленными стихией деревьями. Прошлогодняя рыже-ржавая трава, вперемешку с нынешней, покрытые мельчайшими каплями росы, пропитали влагой мои штаны и кроссовки. Они тормозили каждый мой шаг, добавляя десять килограмм дискомфорта и не допуская никаких признаков волшебства, подобных тем, что мы с Палычем видели на Ладушкиной Поляне. Я брёл по пояс в зелени, оставляя в ней примятую колею, не оглядываясь и не думая о том, что мог банально заблудиться и слушать обнадёживающее «Ку-ку», пока комары и мошки не сожрали бы меня окончательно. Кажется, я даже надеялся на это.
– «Кукушка, Кукушка, сколько мне жить осталось?» - Мелкая пернатая бестия куковала, не нарушая интервалов между своими чёткими «Ку-ку», она отсчитывала годы тому, кто спросил её раньше, чем я и боялась сбиться.
Я ответил вместо проигнорировавшей меня кукушки: «Будешь так психовать, будешь тем, кто прибрался в лесу не от голода и зверя, а от инсульта».
В поисках Начала Пути я несколько раз перебредал не глубокие речушки и ручьи... скошенное поле. Стоп! Восемь огромных стогов, показались мне издали гордыми исполинами, будто в насмешку, не готовыми поклоном приветствовать человека, их сложившего.
– Не уйти! – выдохнул я, убегая от вида травяных гигантов, как ошпаренный. Бежал долго, словно спасался от догонявших меня чудовищ. Однако массу усилий я потратил для того, чтобы спустя некоторое время выйти к реке близ ветхих домиков и сараев. Марьинка, как обычно казалась вымершей.
Озноб пробирал меня до костей. Промокшая от росы одежда быстро отдавала тепло утреннему, прохладному ветру. Я встречал солнце на окраине села, сидя привалившись к стволу под ветвистым деревом.
– «Обычная лабораторная крыса фармацевтического концерна, а не врач! Раскис как туалетная бумага. Застрял в неизвестности и терзаюсь от потери контроля над собственной жизнью, доверив её десятку чудовищ и шустрой девчонке».
– Вера в то, что я когда-либо вернусь домой, покинула меня. – «Домой…» - приглушенная надежда напомнила о себе.
– Всё зависит от желания каких-то судей, - произнёс я вслух, не надеясь вернуть оптимистические мысли.
– Судьи — справедливы! Они отпустят тебя, - раздался шепот Есении совсем рядом.
Злость накрыла меня очередной волной. Я почувствовал прилив «желчи», не глядя, как источник моих злоключений тихонько примостился на покрывале прибрежной травы.
– Не спас я никого! Зря надеялась! – рыкнул я как цепной пёс. – Думала, меня сюда приведёшь и всё? Проблемы от моего присутствия сами собой рассосутся?
– Всё моё самообладание пошло тому же псу под хвост. Несло по руслу ярости, и я кипел, только, что слюной не брызгал: - А может другого нужно было выбрать? Не знаю... Капитана Америка, например. Они, супергерои киношные, всех обязательно спасают!» - я говорил и говорил о том, как она ошиблась, помянул женскую глупость и недальновидность, потом вдруг заявил, что я её подвёл. Она, не проронив ни слова, сидела рядом, слушала и не отводила от меня своих всё понимающих глаз.