Дивная золотистая улика
Шрифт:
Шеф не ответил. Они с Гошкой все еще смотрели друг на друга. Было немного обидно, что меня не включили в этот безмолвный обмен мнениями. То есть умом я понимала, что у них, очевидно, есть повод устроить игру в гляделки. И этим поводом является только что прозвучавшая фамилия следователя. А я что? Могу, конечно, принять глубокомысленный вид и важно выпятить губы, но какой смысл? Я про этого Водянкина впервые в жизни слышу. А Баринову с Гошей он, может, лучший друг и мы будем работать рука об руку, обмениваясь информацией. Хотя... судя по тому, как Гоша сощурил глаза, это, скорее, старинный враг. Помощи от него ждать не придется, зато
Мужчины тем временем пришли к единому мнению. Легкий кивок, еле заметное движение бровей, хищная Гошина улыбка, и Баринов, откинувшись на спинку стула, вынес решение:
– Да. Мы возьмемся за ваше дело.
– Спасибо!
– Котельникова прижала ладони к груди.
– Вы не представляете...
– Благодарить нас пока не за что, - грубовато прервал ее шеф.
– Давайте сначала конкретно определим наши обязательства. Вы хотите, чтобы мы избавили вас от проблем с милицией, доказав, что вы - жертва клеветы, а так называемое покушение на вашего супруга является инсценировкой, так?
– Так, так!
– мелко закивала Елена Юрьевна.
– Но это только первый этап. Желаете ли вы, чтобы мы нашли того, кто эту инсценировку организовал? И доказали его вину?
– Разумеется, желаю! И все доказательства тоже! Пусть Геннадий знает, с какой дрянью он связался!
– Кхм. То есть вы настаиваете, что за всеми вашими неприятностями стоит новая... скажем так, подруга вашего мужа.
– А кому бы это еще было нужно?
– Например, вашему супругу.
– Геннадию?
– Котельникова широко открыла глаза.
– Ну да. Допустим, его утомили переговоры по разделу имущества, и он решился на такие крайние меры.
– Ерунда, - отрезала клиентка.
– Геннадий Михайлович - человек порядочный. Он не всегда умеет противостоять дурному влиянию, но на подлость не способен. Говорю вам, это она, Сантана.
– Что ж, не буду спорить. Вернемся к уликам. Вы говорили про фотографию мужа. Что это за снимок?
– В каком смысле?
– похоже, Елена Юрьевна утомилась и стала хуже соображать.
– Групповая фотография, домашняя, пляжная, портрет, фотография на паспорт?
– расшифровал свой вопрос Баринов.
– А, понятно. Это что-то вроде художественного портрета на фоне природы. Прошлой осенью мы ездили в лес - устроили небольшой пикник, и Саша нас всех там фотографировал.
– Саша?
– Приятель нашей дочери... теперь это называется бой-френд. Он занимается фотографией. И аппарат у него особенный, профессиональный, что ли. Я в этом не разбираюсь, но Саша сначала фотографирует, потом что-то такое на компьютере делает - чтобы красиво все и в рамочке. Эта фотография тоже очень хороша: мы с Геннадием сидим на бревне, на фоне куста шиповника. Мы тогда еще ягод набрали...
– Понятно. А кольцо? Это ценный предмет?
– Ну-у... что считать ценным? Для меня - да. Все-таки, подарок, символ. А рыночная цена? Я, честно говоря, и не знаю, сколько оно стоит. Золото девятьсот пятьдесят восьмой пробы и камень качественный, но вещь не авторская. Средняя цена, думаю, тысяч тридцать, не больше.
С гордостью могу заметить, что, услышав это небрежное: "тысяч тридцать, не больше", я и глазом не моргнула. Хотя совсем недавно, пересчитав эти тысячи на свою учительскую зарплату (а у меня, если кто не помнит, высшая категория!), я бы не сдержала горького вздоха. По меньшей мере, горького вздоха. А сейчас - что ж, ничего особенного. Работа у меня теперь такая: приходится иметь дело с людьми обеспеченными, для которых тридцать тысяч за колечко - средняя цена. И я научилась не испытывать к этим людям неприязни. В конце концов, то, что у них есть деньги, еще не означает полного отсутствия положительных качеств.
– Кольцо я сняла в тот день, когда Геннадий Михайлович ушел, - продолжала тем временем Котельникова.
– Убрала в шкатулку.
– А почему не в сейф?
– В квартире у нас сейфа нет, только в ресторане. Да я и не думала об этом. Всегда мои украшения в шкатулке лежали. Я же говорю, ничего такого особенно дорогого у меня нет. Так, необходимый комплект, чтобы было в чем в люди выйти.
Я незаметно скользнула взглядом по клиентке. Действительно, украшениями она не перегружена. Серьги отсутствуют, даже уши, кажется, не проколоты; на шее тоже - ни бус, ни цепочки. На безымянном пальце правой руки вместо обручального кольца тонкий "девичий" перстенек с жемчужиной. И, в пару ему, скромная брошечка - две жемчужины в затейливой оправе. Представления не имею, сколько этот жемчужный гарнитур стоит, но вряд ли он дотягивает даже до "средней" цены в тридцать тысяч.
– Сначала кольцо сверху лежало. А потом, постепенно, оно как-то закопалось. Ну, вы же понимаете: то одно возьмешь, то другое, потом сверху что-то бросишь... Наверное, месяц мне это кольцо на глаза не попадалось. Да я о нем и не вспоминала. Зачем?
– А кто имеет доступ к вашей шкатулке?
– Никто. Кому вообще в голову придет в моей шкатулке шарить?
Гошка снова бросил на клиентку выразительный взгляд и снова - о чудо!
– промолчал. Шеф тоже ограничился тем, что деликатно кашлянул. И задал следующий вопрос: