«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века
Шрифт:
Наконец, вершиной этих учебных заведений явился Пермский государственный университет.
***
Знатные люди Перми и выходцы из нее
Кроме указанных выше: а) музыкальные деятели – [А. Д.] Городцов, [А. М.] Пазовский 76 , [Н. В.] Пиликин; б) профессора медицины: [Б. П.] Кушелевский 77 , И. С. Богословский; в) профессор филологии и истории языка и литературы – П. С. Богословский; г) краеведы: В. П. Бирюков. Из окончивших дух[овную] семинарию вышло много врачей и учителей. В числе музыкальных деятелей Перми нужно указать М. Л. Василенко-Левитон 78 и Петерсон – муз[ыкальная] школа.
76
Пазовский Арий Моисеевич (1887-1953) – советский дирижёр, народный артист СССР.
77
Кушелевский Борис Павлович (1890-1976) – учёный, терапевт, доктор медицинских наук, профессор.
78
Василенко-Левитон Мария Львовна (1856-1948) – певица, организатор частной школы по постановке голоса.
Старая Пермь была городом высокой культуры.
В Перми работали писатели: [П. И.] Мельников-Печерский 79
***
Парки, скверы города
Самым любимым у пермяков был [парк] в южной части города. 84 Когда-то он был на окраине. Здесь был небольшой деревянный летний театр, музыкальная эстрада, ротонда и ресторан. Через весь парк проходила тенистая аллея, а около неё кустарники и ковёр цветов. Зимой между ротондой, эстрадой и зданием буфета устраивался каток. Парк этот сохранился и до настоящего времени.
79
Мельников-Печерский Павел Иванович (1819-1883) – русский писатель, публицист, этнограф-беллетрист.
80
Решетников Фёдор Михайлович (1841-1871) – русский писатель.
81
Шишонко Василий Никифорович (1831-1889) – пермский медик, педагог и краевед.
82
Остроумов Иван Григорьевич (1861-1939) – окончил Пермскую духовную семинарию в 1880 г. Хранитель Пермского научно-промышленного музея.
83
Смышляев Дмитрий Дмитриевич (1828-1893) – земский деятель, историк-краевед.
84
Имеется в виду Загородный сад, в настоящее время Парк культуры и отдыха им. Горького.
Скверик около театра всегда привлекал к себе близостью к театру и женской гимназии. 85 Под тень его лип приходили «оне», ученицы этой гимназии, шумной толпой, и оживляли его. В знойный день, когда солнце на «Сибирке» нещадно печёт, всегда приятно было свернуть в этот скверик и посидеть 15-20 минут. Здесь же всегда сновали мальчишки со «сладкой» водой – лимонной или малиновой – и усиленно предлагали страдающим от жажды.
Около пересыльной тюрьмы 86 существует до сих пор скверчик, посаженный декабристами. 87 Аллея его расположена так, что глаз посетителя его всегда упирался в мрачные ворота этого учреждения. Все было рассчитано на то, чтобы никто из обитателей его не скрылся от бдящего ока.
85
Имеется в виду Театральный сквер около Оперного театра и Мариинской женской гимназии.
86
Пермский пересыльный замок. В настоящее время – СИЗО № 1 ГУФСИН РФ по Пермскому краю.
87
Имеется в виду Тюремный сад. В настоящее время – Сад декабристов.
Не по заслугам запущен был «Козий загон». 88 С него открывается чудесный вид за Каму, в сторону Мотовилихи, и следовало бы его превратить в море цветов, а был в запустении: два-три деревца плохо его украшали. В настоящее время он в лучшем состоянии.
Любил я прогуляться на Слудскую площадь 89 , спуститься по крутой лестнице и пройтись в те места около военных казарм, где жила моя тётушка Антонина Ивановна 90 и где мне пришлось обитать в 1907-1908 уч[ебном] год[у] – полгода работать воспитателем [детей] у врача Ракшинского 91 , а полгода жить «коммуной» с двумя товарищами-семинаристами. 92
88
«Козий загон» – прежнее название Набережного сада, который в настоящее время называется Решетниковским – стоит памятник Ф. М. Решетникову». (Примеч. автора).
89
Слудская площадь – площадь на горе Слудке около Свято-Троицкой (Слудской) церкви.
90
Из очерка «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Я обычно направлялся в сторону Слудской церкви, проходил по окраине церковной площади мимо речного училища, затем спускался с горы по лестнице со многими ступеньками и проходил шесть или семь кварталов» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 49 об.
Пермское речное училище находилось на ул. Ирбитской (Матросова), 9 и действовало в 1913-1919 гг.
91
Ракшинский Василий Иванович – ветеринарный врач, проживал по адресу ул. Вознесенская (Луначарского), 90.
Из очерка «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «К Ракшинским я ходил по такому маршруту: по Красноуфимской улице до толкучки, поворачивал направо и проходил пять или шесть кварталов, потом – один квартал налево. Дом стоял у самых казарм, которые были на окраине города. Я был ментором девочки-гимназистки 13 л[ет] и мальчика-гимназиста 11-12 лет. Работал за пансион около года» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 50.
92
Там же: «Вторую половину года жил на квартире неподалёку от Феодосиевской церкви. Хозяин дома Константин Антонович Удинцев, б[ывший] семинарист, работал в Управлении железной дороги. Дом стоял внутри двора, был очень удобен для конспирации, и в нём одно время жил революционер Сергеев (Артём). Теперь на этом доме есть мемориальная доска, свидетельствующая об этом событии. Жили мы здесь трое семинаристов коммуной: сами покупали себе продукты, а хозяйка нам готовила обеды и стирала бельё. Я жил на заработок по линии репетиторства, а на занятия со своими подшефными ходил далеко на Слудскую площадь. Таким образом, мне этот район города и стал знакомым, можно сказать изученным. В соседях с нами жили Богословские, мои друзья» // Там же. Л. 50.
В апреле 1916 г. я в последний раз видел Пермь в её status quo ante. 93 В 1940 г. в ней ещё мало было перемен, но когда я приехал в неё в 1960 г., то старой Перми уже на половину не было и чувствовалось, что и вторая её половина уже на волоске висит. Прошлое вытеснялось, и это было знаменем настоящего момента. 94
ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 716. Л. 1-12 об.
*Очерк «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автором расширен, в основном, за счёт включения информации из очерка «Любимые места прогулок семинаристов», который в данной публикации см. ниже.
93
status quo ante – по-латински положение дел, которое было раньше.
94
«При описании знатных людей г. Перми автор не упомянул многих выдающихся людей, получивших образование в Перми, очевидно автор спешил закончить свой очерк. Побывав в 1960 г. в Перми автор не смог в течение одного дня увидеть всех перемен в городе. В тексте, по просьбе автора, сделаны некоторые замечания, дополняющие описанную картину. Автору 76 лет, что допускает некоторые пропуски в описании, сделанном по памяти…» (Примеч. И. С. Богословского).
Кама*
«Я от Камы многоводной…»
«Киев» А. [С.] Хомяков. 95
То, о чём будет речь ниже, точнее следовало бы озаглавить триадой: Пермь, Кама, семинария, потому что психологически все эти три компонента сливаются в один образ. В самом деле, вспомнишь о Каме, возникает и образ семинарии; вспомнишь о семинарии, обязательно возникнет образ Камы; наконец, вспомнишь о Перми, обязательно возникнут образы и Камы, и семинарии. Если из этой триады выделена Кама, то только потому, что на образе её в данном случае делается акцент.
95
Хомяков Алексей Степанович (1804-1860) – русский поэт, художник, публицист, богослов, философ.
Ещё наш покойный преподаватель философии и сам «философ», как мы его любовно называли 96 , в третьем классе семинарии по своему обычаю с увлечением на уроке логики рассказывал нам, а потом мы заучивали по учебнику Светилина 97 , об ассоциации представлений и трёх типах связи представлений: по смежности, по сходству и по контрасту. Тогда мы воспринимали эту «премудрость» абстрактно. Как сугубо абстрактно же в следующем четвёртом классе по учебнику Страхова 98 заучивали то, что «мир есть объективация воли» – тезис Шопенгауэра 99 , или диалектическую триаду Гегеля 100 : тезис, антитезис и синтезис, в которой больше разбирались, благодаря знанию греческого яз[ыка] и в частности, благодаря пониманию значения приставок и . Теперь, когда мы обогатились жизненным опытом, всё прежде воспринятое абстрактно, отвлечённо, облеклось в конкретные формы, причём во время этого процесса получались иногда удивительные открытия, такие, что сам удивляешься, как же этого я не понимал раньше. К такому открытию, между прочим, относится и понимание триады: Пермь, Кама, семинария и в частности понимание того, что в теме «Кама» уже, выражаясь философским языком, имманентно содержатся темы «Пермь» и «семинария», потому что Кама, её образ воспринимается как через призму при участии образов Перми и семинарии. Жизненный опыт говорит даже больше, что в её образе, как в морской поросли-губке впитан опыт жизни, не связанный непосредственно с ней как с конкретным явлением природы.
96
«Александр Николаевич Юрьев». (Примеч. автора).
97
Светилин Александр Емельянович (1842-1887) – русский логик, профессор С.-Петербургской духовной академии. Автор «Учебника логики», наиболее распространённого в учебных заведениях дореволюционной России.
98
Страхов Николай Николаевич (1828-1896) – русский философ, публицист, литературный критик. Автор книг: «Мир как целое» (1872), «О вечных истинах» (1887), «Философские очерки» (1895), в которых высшей формой познания считал религию, критиковал современный материализм.
99
Шопенгауэр Артур (1788-1860) – немецкий философ.
100
Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770-1831) – немецкий философ.
Впервые слово Кама на моём жизненном пути встретилось в сельской школе, когда мы, школьники, заучивали наизусть стихотворение поэта-славянофила А. Хомякова «Киев». 101 В стихотворении говорилось, как со всей матушки Руси стекались богомольцы в Киев, в Лавру и отвечали на вопрос: «Вы откуда собралися, богомольцы, на поклон?» Все отвечали по-разному, а один ответил: «Я от Камы многоводной». Какой мне представлялась тогда Кама «многоводная» по моему жизненному опыту? Не шире нашей Течи во время весеннего разлива. Детская логика известна: «Сильнее кошки зверя нет!» Мера детского опыта.
101
По книге для классного и домашнего чтения в сельских народных школах А. Г. Баранова «Наше родное».
В третьем классе духовного училища изучали географию, вычеркивали карты, заносили на них реки: одни более «жирной» линией, другие тонкой. Каму обозначали уже полужирной линией. Какой был у меня опыт для сравнения ширины рек, какой в то время масштаб? Река Исеть во время весеннего разлива: она шире Течи, но логика была всё детская.
Приближалось время поступления в семинарию. Предстояла поездка в Пермь. Увеличивалось давление на воображение, потому что братья – одни уже кончивший семинарию, а другой – продолжающий в ней учиться – часто говорили о Каме, а при первых встречах их после известного периода разлуки первый обычно задавал второму вопрос: «Ну, как Кама?» Кама, Кама и Кама! Понятно, поэтому, то напряжённое состояние души, с каким зелёный пятнадцатилетний юноша первый раз в жизни готовился увидеть эту реку. Первая в жизни поездка по Уралу сама по себе привлекала новизной: увидеть первый раз в жизни горы – это что-нибудь да значило, но Кама, скорее видеть её – вот то, чем в первую голову жил юноша. Уже после станции Чусовой внимание было напряжено до предела: где же, где та река, о которой уже много слышал. И вот впервые во всей своей красоте предстала она моему взору при подъёме от вокзала в город в том месте, где возвышается мешковский дом…. Лишь только устроились на квартире и немного огляделись в городе, мы, группа зауральцев, ринулись на Каму, взяли лодку и с боязнью поплыли недалеко от берега. Кама казалась безбрежной: противоположный берег казался где-то далеко-далеко. Так вот она, какая Кама! И все эти зауральские речки – Теча, Исеть, Пышма показались бедными, жалкими. Появился новый масштаб для измерения величины реки.
В течение шести лет я наблюдал Каму сквозь призму семинарии: в буквальном смысле, когда я наблюдал её из здания семинарии, и в переносном смысле, когда с нею связаны были мои чувства, образы людей, предметов, вещей, которые вновь зарождались в моей душе. Когда я читал, например, «Челкаша» А. М. Горького, то образ Гришки Челкаша мне давала пристань на Каме у пермского вокзала: здесь я наблюдал этих волжских силачей в широченных синих штанах, в лаптях, на своём горбу носящих громадные тюки. Шли они, и мостки под ними дрожали. Читал ли я о них, показанных где-либо на тяжёлой работе в морском порту, или на соляных промыслах, образ тех, которых я видел на пермской пристани в семинарские годы, всегда сопутствовал этому чтению.