Длинные руки нейтралитета

Иванов Михаил

И начались кадровые перестановки. Рулевому Шальнову назначили бухгалтерскую (правда, он этого слова не знал) работу: считать боеприпасы, поскольку в подносчики он не годился по недостатку физической силы. Капитан Риммер пошел наблюдателем: в его обязанности не входило ничего иного.

Одновременно драконья разведка вылетела на выявление вражеских транспортов. Таковые нашлись, числом два, оба оказались парусниками, шли поодиночке. Судя по курсу, направлялись они прямиком в Балаклавскую бухту.

–

Совсем страх потеряли, пока мы доставкой боеприпасов занимались, - откомментировал старший помощник 'Морского дракона'.

– Ничего, обретут. Мы поможем, - коротко ответил командир.

Выход 'Морского дракона' в море состоялся в светлое время суток. Это событие заметили. Но даже если среди зевак и были граждане, подрабатывавшие соглядатайской работой, то успеть сообщить об угрозе на морских путях они могли разве что в Балаклаву.

Первый из парусников был перехвачен уже после заката. Луна почти не давала света, поэтому Семаков так и не узнал ни названия, ни порта приписки, ни даже национальной принадлежности противника. Пожар только-только начал разгораться, когда очередная (пятая) граната взорвалась в непосредственной близости от палубы. Не выдержали ни бортовая обшивка, ни набор. Шлюпки разнесло по досточкам, а то, что от них осталось, сгорело.

Второй транспорт искали почти всю ночь. Небо начало светлеть, когда сигнальщик выкрикнул:

– Корабль на весте!

Про себя начарт заметил, что позиция для атаки не самая удачная: 'Морской дракон' отчетливо прорисовывался на фоне неба, в то время, как неприятель был заметен намного хуже. Подумалось также, что сигнальщики на паруснике, должно быть, уже подняли тревогу. Капитан Риммер выразительно глянул сначала на запад, потом на восток; в результате лейтенант Мешков уверился, что иномирский моряк подумал то же самое.

Но бой пошел по непредвиденному сценарию.

До противника оставалось не менее двух с половиной миль, когда парусник начал ложиться в дрейф. А когда дистанция сократилась до мили, Мягонький доложил:

– Так что, ваше благородие, подняли флажный сигнал 'Просим дать время на спуск шлюпок'.

Удивились все, кто смог разобрать сигнал. Мешков быстро разъяснил Риммеру его смысл.

Матрос Шальнов выразил мнение большинства экипажа словами:

– Не иначе, напугали мы их.

В рубке эти слова была услышаны. Командир промолчал, хотя внутренне был согласен с выводом. Зато старший помощник вслух возразил:

– Думаю, может быть и другая причина. Груз.

Семаков сузил глаза:

–

А ведь возможная штука, Михаил Григорьевич... Поднять сигнал: 'Даю полчаса на спуск шлюпок и на оставление судна. По истечении срока судно будет уничтожено'.

Вереница флажков поползла по фалу. Одновременно Семаков подал на себя часть рычажков. 'Морской дракон' сразу стал замедляться.

– Владимир Николаевич, ближе полумили подходить нельзя. Если в трюме порох... Вполне они могли оставить там зажженный фитиль.

– Верно, но мы и останемся на этой дистанции. А то и дальше.

– Будь с нами Тихон, уж точно он бы попытался уговорить нас на абордаж.

– А я бы воспретил. Не тот случай, Михаил Григорьевич.

– Что будем делать с экипажем?

– Ничего. Море спокойное, до турецкого берега пятьдесят миль, до вечера доберутся. На борт мы их принять не можем.

Пока князь Мешков объяснял капитану Риммеру диспозицию, шлюпки отвалили от борта парусника. Командир терпеливо дождался, пока те отойдут на дистанцию полумили от обреченного корабля, после чего скомандовал, носовой гранатомет запустил гранату, которая грохнула на палубе рядом с бушпритом. Полыхнул огненный шар.

Начарт думал, наверное, с четверть секунды:

– Смирнов, дай еще гранату в то же место.

Результатом была колонна ослепительного огня.

– Ну, не говорил ли я: порох он вез! Еще повезло, что не взорвался.

– Удачно влупили. Двадцать тысяч пудов, как полагаю, а это больше трехсот британских тонн.

На лицах российских офицеров и матросов расцвели улыбки удовлетворения, в которых проглядывалось и злорадство. Но голос чужеземного капитана вернул командира 'Морского дракона' в реальный мир.

– Владимир Николаевич, имею просьбу.

– Слушаю вас, Риммер Карлович.

– Позволите ли мне еще раз сопровождать вас? Этот бой...
– иностранец явно боролся с нехваткой слов и с некоторым трудом победил, - ...он ненастоящий. Как учеба.

Ответ был вполне вежлив, но с большой долей уклончивости:

– Разумеется, Риммер Карлович, но лишь при условии, что командование не поставит нам иные задачи.

– Чем могу служить, ваше сиятельство? Имеются на продажу украшения изрядного достоинства.