Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
Уже уходя с похорон, Семаков подумал то же, что и другие моряки: нужны какие-то меры по спасению Нахимова. Но сходу придумать ничего не удалось.
К тому же мысли капитана второго ранга были заняты другим. Семаков планировал усилить оборону всех укреплений именно малыми гранатометами. Большие он предполагал снять с Камчатского люнета, рассчитывая подбить Нахимова на строительство еще одного корабля, подобного 'Морскому дракону', или же (что виделось более вероятным) на переделку каких-то из существующих кораблей с полным снятием парусного вооружения и с установкой этих самых гранатометов. Пусть даже скорость с новыми двигателями будет не тридцать восемь узлов, а всего лишь пятнадцать - все равно ни один соперник
При всем безоглядном оптимизме сих планов трезвый ум Семакова потребовал консультации с профессионалами. Пришлось напроситься в гости к иномирцам.
Тифор и Риммер внимательно выслушали российского морского офицера. Первым высказался маэрский капитан дальнего плавания. Он был дипломатичен: ведь любому капитану случается вести переговоры, а уж если этот капитан одновременно и купец...
– Владимир Николаевич, я не лучший специалист в части судовых движков, но могу уверить: для достижения мало-мальски высокой скорости существующий крупный корабль - скажем, в тысячу и более маэрских тонн - малопригоден.
Риммер запнулся, но коллега его выручил:
– Это примерно четыреста британских тонн.
– Да, спасибо... Тут проблема не только в весе, но и в обводах. Даже при наличии чертежей рассчитать скорость - имею в виду математически корректный расчет - мне не под силу. Насколько мне известно, наши кораблестроители тоже этого не могут. У них есть формулы, выведенные из опыта, но вопрос о границах их применимости остается открытым. Следовательно, только практические испытания могут дать оценку скорости. Далее: согласен с вашим мнением, что если ваше руководство примет решение о...
– тут иномирский моряк опять не сразу подыскал слово, - перестройке, то парусное хозяйство...
– Парусное вооружение, с вашего позволения, Риммер Карлович, - учтиво поправил коллегу Семаков.
– ...да, конечно... вот его убрать всенепременно, а также мачты, ванты... ну, сами знаете.
– Понимаю. Тифор Ахмедович, будьте так любезны, выскажите ваше мнение.
Магистр был деловит на грани сухости.
– Основной проблемой перестройки крупного корабля является величина кристаллов для его движков. К сожалению, больших у нас мало. Можно было бы использовать мелкие в соответствующем количестве, но тогда неизбежно появятся проблемы в согласовании их работы. А это время; оно для вас ценно, как понимаю.
– Совершенно понимаю. Будьте благонадежны, я сообщу ваше мнение начальству.
– У меня не все, Владимир Николаевич.
Российский флотский офицер весьма искусно навел на собственную физиономию выражение вежливого внимания, а удивление на ней не проявилось вовсе.
Рыжий продолжил:
– Если не ошибаюсь, супруга Михаила Григорьевича сейчас живет где-то в большом городе?
– Не совсем так: она живет в имении, но оно и точно неподалеку от Киева.
– Нельзя ли через ее мужа передать просьбу: узнать в Киеве цены на необработанные алмазы?
Хозяевам дома вполне могло бы показаться, что гость задумался над ответом на вопрос. На самом деле голова Семакова была занята другим. То, что сейчас высказал господин магистр, было недвусмысленным напоминанием: иномирцы тут не навсегда, а лишь на время, и это время в любой момент может истечь. Мысль стоило обдумать, но не сейчас. Поэтому капитан второго ранга поднял голову и улыбнулся:
–
– Согласен с вами. Профессор говорил точно так же.
Высокопочтенный Сарат, сидя в своем кабинете, хмурился. Наедине с собой он мог позволить этой эмоции выйти наружу. Причины для недовольства существовали.
Первой и вполне очевидной было состояние дел с кристаллами фианита. Правда, группа магистра Харира добилась некоторого успеха: довольные собой, ребята представили кристалл размером почти два маэрских дюйма. Сарат очень скоро вспомнил любимое присловье Професа относительно бочки меда и ложки дегтя. В данном случае мед содержал не ложку, а полный кувшин дегтя: магоемкость кристалла выросла отнюдь не пропорционально объему, как то предписывала теория. Хуже того, рассеяние магополей возросло чуть ли не на порядок. Видимо, приращение величины кристалла сопровождалось увеличением количества внутренних дефектов. Харир не прогнал проверку, понадеявшись на внешний вид - и зря. Впрочем, это и не его дело; оно не должно быть на ответственности изготовителя, каковой есть лицо заинтересованное. Хуже другое: если не изменить технологию в сторону улучшения качества кристалла, то даже двухсполовинойдюймовый кристалл не обеспечит нужную магоемкость. Значит, ориентировать на это Харира... но и усилий по увеличению размера не жалеть. Однако существовал еще какой-то неясный фактор, вызывающий беспокойство как раз неопределенностью.
Сарат подвинул к себе увесистую стопку бумаги и вынул оттуда около половины. Это были собранные вместе отчеты Малаха. Там содержались предложения по улучшению вооружения: новые винтовки, новый тип пуль... нет, не то. В бумагах содержалось что-то этакое...
Наступило время работы. Кандидат в академики читал, перечитывал, отчеркивал, задумывался, делал выписки, расставлял даты, откладывал часть листов в сторону.
Был уже поздний вечер, когда бумаги Малаха отправились в папку, а та - на полку. Остались листы с выписками. Сарат задумчиво погрыз кончик магического пера - от этой студенческой привычки он так и не смог избавиться. Предстояло очередной раз подумать.
Предложения по вооружениям - тут все просто. Собрать Шахура, Валада, других доверенных людей, и они все поймут и все сделают. А как насчет того, что следует из совокупности отчетов?
Факты есть? Налицо. Малах что-то упустил? Маловероятно. Из них что-то следует? Нет. Пока что нет. Хотя... наверняка закономерность есть, просто она не дает себя выявить.
Сарат сложил свои собственные бумаги в другую папку, отправившуюся на другую полку. Там лежали материалы, ждущие дополнительного обсуждения. Потом маг подумал, еще пожевал перо, снова взял эту папку с полки и сделал магокопии с листов, решив, что над ними должен поразмыслить не он один.
Последующие дни французские наблюдатели и их английские коллеги были весьма заняты. Используя самые лучшие подзорные трубы, какие только можно было раздобыть, они изучали русские укрепления. Загадочные русские пушки имели щиты; конечно, те предназначались для защиты орудийной прислуги, но за ними было трудно что-либо разглядеть. Сами орудия были, по суждению артиллеристов, очень малого калибра: двухфунтовки, а на Камчатском люнете - что-то среднее между восьми- и двенадцатифунтовыми. То же подтверждалось и вещественными доказательствами в виде неразорвавшихся бомб. Особо зоркие разведчики отметили пятна на щитах и предположили что это следы от попаданий осколков. Но разведка, сколько ни пыталась, не смогла дознаться до секрета бесшумного и бездымного пороха, а равно и до состава невероятно мощного взрывчатого вещества, коим начинялись бомбы.