Длинные руки нейтралитета

Иванов Михаил

Правда, один из французских инженеров высказал гипотезу, что никакого бесшумного пороха нет, ибо таковой не существует, а ядра приводятся в движение магнетической силой. К чести его коллег будь сказано, они всерьез стали поверять расчетами это предположение. Простейшие выкладки сразу же показали, что для магнетического метания ядер нужны весьма объемные катушки Румкорфа, а самое главное: электрические батареи невообразимой мощности. Ни того, ни другого на русских укреплениях не наблюдалось.

Со своей стороны, и флотские, и сухопутные

английские офицеры склонялись к другой версии. Они упирали на то, что русские по причине отсталости вообще ничего принципиально нового придумать не могут, но даже если немцы на службе у российского императора что-то такое изобрели, то об этом должно было быть известным в Великобритании. Следовательно, имеется некий неучтенный фактор. На это заявление французский инженер-лейтенант с истинно галльским высокомерием, весьма похожим на хамство, ответил, что он согласен с многоуважаемыми английскими коллегами: действительно, немец российского подданства по имени Якоби придумал замечательные морские мины и даже применил их близ Кронштадта. Намек был прозрачнее некуда: об этом изобретении Королевский флот не имел понятия и принужден был отойти после того, как эти мины повредили несколько кораблей, о чем англичане в Крыму уже были хорошо осведомлены.

С картечницами дело обстояло еще хуже. Достоверно было установлено, что на каждом укреплении имеется одна такая. Так и не удалось выяснить ни одной характеристики этого дьявольского оружия. Анализ мер противодействия дал нерадостные результаты: ввиду того что стрелок находился в яме, выставив наружу лишь ствол и голову, попасть ядром в такую цель было абсолютно нереальной задачей; можно было бы попробовать накрыть стрелка навесным огнем, но точность стрельбы с закрытых позиций не давало практически никакой возможности решить задачу.

Полученные выводы были доложены во штабах союзников. Настроение штабных снизилось: при такой эффективности русского огня захват укреплений представлялся крайне затруднительным, если вообще возможным.

При обсуждении доклада в английском штабе некий чин предложил использовать метких стрелков для истребления орудийной прислуги и офицеров. Обсуждение проходило бурно. Возражения так и сыпались:

– Джентльмены, как раз против тех самых особо мощных орудий это средство окажется наименее действенным: ведь стрелки не смогут поразить цели, прячущиеся за орудийными щитами.

– Тогда пусть отрядят опытных егерей, привыкших долго ждать в засаде. Рано или поздно кто-то из обслуги выйдет из-за щита...

– Допустим, этот егерь-штуцерник дождется своего шанса. Но от потери подносчика бомб ущерб невелик.

– Но если тот уронит бомбу, а та взорвется...

– Не было ни одного случая взрыва этих бомб на русских позициях и даже больше скажу: бывало, что они не взрывались в нашем расположении...

– Джентльмены, обращаю ваше внимание: при сколь угодно умелой и расторопной обслуге этих пушек без грамотного командира, распределяющего

цели, эффективность их неизбежно снизится. Офицеры - вот приоритетная цель!

– Согласен, но как ее поразить? Мой опыт гласит: ни один стрелок, сколь бы хорош он ни был, не сможет попасть в человека, находящегося на расстоянии тысячу ярдов.

В обсуждение вмешался французский офицер связи в чине майора. В его служебные обязанности входило присутствовать на подобных совещаниях, слушать внимательно и докладывать в свой штаб. Обычно он так и делал, но на этот раз высказался:

– Господа, если позволите, могу предложить решение: траншеи, которые позволят расположить стрелков на расстоянии, скажем, до трехсот метров. Для меткого пехотинца со штуцером этого будет достаточно.

Английские офицеры переглянулись. Высокая репутация французской военной школы в части тактики в очередной раз подтвердилась.

Решение было принято. Его представили лорду Раглану. Тот дал согласие и распорядился официально известить о своем решении французов.

И в очередной раз саперы принялись копать траншеи. Дело шло не быстро: по приказу из штаба земляные работы старались проводить скрытно (по возможности).

Второй ночной рейс боцманмата Кроева со товарищи прошел намного менее гладко, чем первый. Разумеется, виноватой оказалась предательница-луна.

На этот раз сложенные ящики нашли без труда. Правда, по тяжести те не уступали вчерашним, но Кроев, таскавший наравне с другими, проворчал, что-де хоть и тяжелешеньки будут, но на обратном переходе отдохнем.

Полнолуние заливало ясным светом ночной пейзаж. Волнение было небольшое; офицеры оценили бы его в три балла. Не стоит удивляться, что баркас, огибавший в тот момент мыс Херсонес, мгновенно заметили на фоне лунной дорожки с турецкого парусника, шедшего в сторону Балаклавы.

Сидевший на руле Кроев отреагировал почти мгновенно, переложив курс на зюйд и прорычав:

– Полный вперед!

На всякий случай боцман сопроводил команду комментариями и пояснениями, хотя в них нужды не было.

Турецкий капитан оказался грамотным. Сначала он привел свой корабль под ветер, оказавшись с баркасом на параллельных курсах. Турок рассчитывал догнать русских и взять на абордаж, но очень скоро понял свою ошибку: суденышко резво разгонялось без весел и паруса, то есть приводилось в движение машиной. В состязании с ней паруса корабля, идущего в полном грузу, могли проиграть.

– Юсуф, мы можем достать русского из пушек?

Старший помощник Юсуф сразу понял мысль капитана. На успех погони можно было рассчитывать, только повредив корпус удирающего баркаса или, в крайнем случае, машину.