Длинные тени

Туулли Лана Борисовна

Стараясь двигаться бесшумно, Далия поднялась на один пролет вверх и выглянула в длинный темный коридор.

Никого.

Постукивая зубами, алхимичка прокралась по коридору, заглянула в музыкальную залу.

Закутанная в чехол большая арфа, кресла, пуфики, потухший камин. Никого.

Далия отправилась дальше.

Тишина. Одинокая бабочка моли. Никого.

— Напа, — еле слышно позвала Далия. — Если ты еще жива, отзовись… Напочка…

Прислушиваясь и напряженно вглядываясь в притаившиеся по углам тени, она вышла к главной лестнице. Посмотрела вниз — вот он, желанный выход. Добежать до двери, выскочить под ясное солнышко… ну и что, что зимнее, не

жаркое, зато верное средство против вампиров, да и вообще придает жизненных сил…

Далия тяжело вздохнула и направилась наверх. Где ты, Напа? У меня без тебя даже сбежать не получается…

Сзади послышался скрип половицы. Алхимичка резко обернулась…

И увидела, как прямо на нее спускается с потолка громадный серый паук.

Большой, просто гигантский, ростом с полугодовалого бычка. Овальное брюхо украшает восьмиконечный крест; всё тело покрыто серой шерстью; из пасти торчит два комплекта кошмарных жвал, восемь черных глаз устремлены на нее, Далию…

Издав оглушительный визг, алхимичка швырнула в гигантское членистоногое приготовленный амулет, а сама устремилась прочь. Мамочки… Напа! Спаси меня! Мапочки! Нама! Спаси-ииите-е, я пауков бою-юсь!..

Сзади раздался какой-то треск и хруст. Осмелившись обернуться, Далия увидела целую стаю бурых грызунов, бегущих навстречу пауку. Зрелище было неприятное, к тому же, крыс сапиенсологиня боялась еще больше, чем пауков. Прочь! Прочь из замка! Быстрее бежать отсюда, пока не случилось что-то ужасное!..

Теряя голову от страха, Далия бросилась вниз по лестнице. Справа! Выхватив из кошеля первый попавшийся артефакт, алхимичка швырнула его через плечо. Потенциальная опасность, если она и была, как-то странно тренькнула и проросла, проросла буквально — спускаясь по ступенькам, мэтресса увидела, как всё пространство с правой стороны заполняется переплетенными зелеными побегами. Растения ползли вверх, вниз, в стороны, свивались в жуткие колтуны, пронзали друг друга шипами, выстреливали сочными листьями и длиннющими усиками, жадно тянулись к пробегающей девушке злыми алыми соцветиями…

Быстрее бежать отсюда… быстрее, пока они меня не сожрали!

Казалось, испытывать страх, более сильный, чем чувство, которое сейчас превратило Далию в трясущееся желе, просто невозможно. Но уже через секунду, когда прямо перед несущейся по ступенькам девушкой вырос черный призрак с ярко светящимися глазами, Далия поняла, что нет предела совершенству.

А-аа!

Швырнув в колышущуюся фигуру то, что попало под руку (а попались какие-то сухие семена [37] ), она пробежала нематериальное страшилище насквозь, споткнулась и проехалась по гладкому паркету, непонятно как превратившемуся в топкое коварное болото.

37

См. Алхимик в Пустыне, гл. 8

Отплевываясь, Далия поднялась и, с трудом вытягивая намокшие юбки, направилась к «берегу». Прекрасно понимая, что сейчас, завязшая в трясине, представляет собой идеальную жертву, она собрала всю волю и решительно обернулась к своим преследователям.

За время, требуемое дипломированному ученому на знакомство с обитателями прачечной и прочими монстрами Фюрдаста, среднестатистическая гномка может пробежать по всему замку и заглянуть в каждую тринадцатую комнату. Если, конечно, она открыта, так как взламывать замки при помощи сковородки как-то не с руки…

Пробежав по верхним этажам второй раз, Напа услышала отдаленный шум и отправилась посмотреть, не нашелся ли предполагаемый владелец ее золотоносного любимца.

Нет, ну вы подумайте, какая наглость! Только-только она воспитала из Черно-Белого Кота идеального алмазособирателя, и тут же объявляется какой-то там «хозяин»! Нет уж, фигушки! Не отдам вам Черно-Беленького, и не просите!

Пристукивая в сковородку, как в бубен, гномка вышла на галерею, выводящую к лестнице, и с любопытством посмотрела вниз. Конечно, вцепившись для надежности в перила, и не так, чтобы высунуться — а чуть-чуть приподняться на цыпочки и посмотреть поверх балюстрады, кто там внизу шумит.

Далию гномка узнала сразу. Та визжала, размахивала руками и от чего-то спасалась.

Гномье любопытство разгорелось, и Напа высунула нос еще на полдюйма.

За алхимичкой что-то гналось. Несомненно. Что-то такое туманное, большое… Было, пока Далия не запустила в него стайкой то ли мышей, то ли крыс. Мыши добросовестно пролетели туман (хотя крыльями не располагали, а рулить вообще пришлось голыми хвостами), приземлились кто на гобелен, кто на ковер, и дружно, с хрустом начали грызть то, что попало под руку. Или, если точнее, на зубок.

— Нама! Памочка! — взывала Далия, но Напа лишь покачала головой, осуждая алхимичку за внезапно выросший по ее вине волшебный сад. Такие заклинания можно только по Пустыне разбрасывать, а в помещениях от них больше вреда, чем пользы… А уж то, что холл превратили в болото…

— И она смеет называть себя сапиенсологом, — презрительно протянула Напа, начиная спускаться к месту событий. Здесь следует признаться, что больше всего на свете отважной, наихрабрейшей и наимудрейшей представительнице клана Кордсдейл сейчас хотелось подойти, да пристукнуть Далию сковородкой. Чтоб не создавала панику — подумаешь, рядом с ней какие-то тени колышутся… хотя да, вон та, которая с горящим взглядом, может испугать кого угодно.

Кого угодно из людей, — придирчиво уточнила гномка, примериваясь, как будет приводить в чувство перепуганную подругу. Конечно, кошек та недолюбливает, но нельзя же требовать совершенства. Тем более, от человека…

Но двумя лестничными пролетами ниже Напу Леоне поджидал сюрприз. Плохой или хороший, пока было не ясно: посреди лестницы, пиная и сквозь зубы ругаясь на обнаглевших грызунов, стоял темноволосый мужчина. Лицо его было плохо различимо, по крайней мере, Напе, хоть она и гордилась истинно гномьим зрением [38] , пришлось прищуриваться, чтобы разобрать знакомые черты.

38

А почему бы и не гордиться легкой степенью близорукости?

— Мэтр?! — громко и искренне удивилась гномка. — Неужели это вы?!!

Кёр-Роэли, Замок

Леди Кёр считала странную слабость, вдруг приключившуюся с Джоей после жуткой встречи с Повешенным, болезнью воображения. Достаточно распространенный недуг среди юных особ с хронически романтическим восприятием мира. Да-да, именно так она и говорила.

Джоя была с ней согласна. В конце концов — Кёр волшебница, ей виднее. Если та говорит, что у девушки случаются галлюцинации вследствие травматического влияния южного ветра и заострения угла падения лунных лучей, то почему бы ей не поверить?