Длинные тени
Шрифт:
— Вот как! — изумленно воскликнул Тирандье. Он округлил рот, став похожим на удивленную курицу, да так и застыл, пораженный известием. Подобная верность и искренность сопереживания растрогали Роскара, и он, не в силах подобрать правильных слов, от души хлопнул герцога по плечу.
Малость не рассчитал… ой, простите, я не нарочно…
— Меня просто убили ваши слова… то есть, я хотел сказать, это же неслыханное счастье! Его величество останется жив! Какая удача!
— Ага, — искренне признал Роскар. — Вы меня извините — я обещал побыть с братом, пока Везувия отдыхает. А еще с Арденом и девочками надо словечком перемолвиться…
—
— Уж в этом не сомневайтесь, — проворчал Роскар. Вообще-то, только Мелорианы ему для полного счастья не хватало. Да, именно ее сиропного голоса и очередной слащавой песенки про то, как ноет девичья душа от неразделенной любви. Ну ее, эту Мелориану… Вот только как сказать любящему отцу, что даже минута в обществе его дочуры — настоящая пытка? — Э-э… Вечером, я поговорю с ней вечером, — наконец, выдавил Роскар.
— Отлично! Она с нетерпением будет ждать встречи с вашим высочеством! — обрадовался Тирандье.
Так. Теперь, пока будем сидеть у постели счастливо почивающего братца, надо придумать, как уговорить даму Мелориану одарить своей заботой кого-нибудь другого, а не принца Роскара.
И все-таки хорошо, что день наступил. Ночь прошла, опасность растворилась в ушедшем сумраке, и оставалось надеяться на лучшее. Почему бы не воспользоваться затишьем и не помечтать о том, что случится какое-нибудь чудо, и на месте надоедливой Мелорины окажется Джоя.
Джоя…
Наверняка это было дурно и подло, но впервые за несколько месяцев Роскар был счастлив от того, что не видел Джою во сне. Нет-нет, он радовался не потому, что разлюбил чудесную, загадочную и добрую девушку, а из-за того, что утро все-таки наступило, мрачные тени ушли и брат остался жив.
Или из-за чего-то еще.
Герцог Тирандье не жалел спины и отвешивал поклоны все время, пока принц Роскар спускался по лестнице. Когда же его высочество удалился окончательно, его сиятельство подскочил, будто нежданно получил укол булавкой, и поспешил к обожаемой дочери.
— Пошла вон, — с порога заявил он горничной.
— Вы чем-то расстроены, папенька? — промурлыкала Мелориана. Она, как и Роскар, сидела перед зеркалом. Однако там, где его высочество покорно подчинялся, юная герцогиня наслаждалась — Мелориана перебирала расставленные на туалетном столике флаконы, оценивала пудру и румяна или примеряла, как будут выглядеть украшения.
Едва дождавшись, пока горничная сделает последний книксен и, наконец, удалится, герцог вырвал из рук дочери длинное перо цапли и в раздражении смял его в кулаке.
— Ты знаешь, как твоя подруженька нам удружила?!
— Папенька! Не ломайте перышко! За него еще даже не уплачено!
— О боги, и за какие грехи вы послали мне дочь! — потрясая кулаками, возопил Тирандье. Мелориана раздраженно закатила глазки. Опыт предшествующих семнадцати лет показывал, что нотацию все равно придется выслушать, так что ладно, дражайший родитель, вопи себе на здоровье. — Почему у меня, как у всех нормальных герцогов, не родился сын?! Почему я вынужден воспитывать ту, которая тратит мои деньги на шелк, драгоценности, духи — ты в них купаешься, что ли?!
— Потому что если бы у вас был сын, вам было бы трудно породниться с королевским семейством, — холодно ответила Мелориана.
— У меня был шанс с принцессой Ангеликой! — запальчиво возразил герцог. — Если бы не возвращение Громдевура, я бы уговорил ее выйти за меня замуж!
— Ага, тринадцать лет уговаривали, а вмешался генерал и всё испортил, — съязвила доченька.
Тирандье стащил парик и утёр выступивший пот. Вырастил, на свою голову… была бы Мелориана сыном, давно бы выпорол, по-отечески, любя, чтоб говорил, да не заговаривался. А так… Жалко. Красивая она у него все-таки, нежная, ранимая…
— Я только что разговаривал с Роскаром. Он утверждает, что король поправится в течение недели.
— Ах, папенька, нашли, кого слушать! На Роскара хорошо смотреть, — уверена, что на парадном портрете мы будем выглядеть просто великолепно! — а слушать его совершенно не обязательно.
— Он говорит, — герцог подошел к дочери, положил руки на ее плечи, чтоб удержать кокетку на месте, и повторил еще раз, подчеркивая интонацией каждое слово. — Что король поправится в течение недели. Это означает, что твоя пелаверинская цаца напортачила! Что она не довела дело до конца! Что она такая же неумеха, как и все вы, бабы!
— Я попросила бы не обобщать и избегать в моем присутствии столь оскорбительных вульгаризмов, — возмутилась Мелориана. — И вообще, госпожу де Неро нашли вы.
— Не я, а фрателла Раддо, — тут же отвел обвинение Тирандье.
— Но господин Бонифиус ваш друг, так что в конечном итоге виноваты вы, и никто другой.
— Я?! — поразился Тирандье. Мелориана поджала губы, и герцогу не оставалось ничего другого, как признать правоту дочери. Да, выходит, что я… Остальные не сознаются… Его сиятельство схватило парик, нервно закусило буклю и принялось метаться по комнате, приговаривая: «Что же делать, что же делать?!»
— Не нервничайте, папенька, — приказала заботливая Мелориана. — А то опять до несварения доволнуетесь. Возьмите себя в руки. Нам надо срочно известить Кассандру, что…
— Нет! Ни в коем случае! Не вздумай встречаться с донной Кассандрой, я тебе запрещаю! И не сверли меня взглядом, ты не гном, а я не стенка! Разве ты не знаешь, что во Дворце теперь круглосуточно дежурит телепат, что он может уловить любую враждебную мысль, прочитать любое намерение?
— Ах, папенька, — улыбка, которой девушка наградила отца, была самодовольной и снисходительной. — Сразу видно, что ваше м ышленье [34] сформировалось в неподходящих условиях. Как меня может услышатьмэтресса Хлоя, когда она дежурит в противоположном конце здания? А как она сможет разобраться, насколько враждебны мои намерения и в чей конкретно адрес они направлены? Я поступлю проще.
34
Мелориана Тирандье уверена, что данное слово образовано от слова «мышь» и обозначает что-то изворотливое, маленькое и хорошо запрятанное.